Okopka.ru Окопная проза
Гончар Анатолий
Обыкновенная жизнь. Часть 1

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 3.63*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все описываемые события являются плодом авторского воображения, совпадения случайны, персонажи и их характеристики вымышлены.


  
   ОБЫКНОВЕННАЯ ЖИЗНЬ.
  
   Глава 1
  
   Преддверие войны
  
   Супермены - они тоже люди.
  
   -Любимая, мне пора, - Николай осторожно отстранился и выполз из-под одеяла.
   -Не уходи, а? - тихо попросила Ирина, но супруг отрицательно покачал головой.
   -Я люблю тебя! - он осторожно коснулся губами её лба, - Мне пора, - мужчина облокотился о край кровати и, всё так же медленно приподнявшись, встал на ноги.
   -Как жалко! - она игриво потянулась, демонстрируя красивые, слегка приплюснутые груди и, внезапно приподнявшись, обхватила мужчину за ноги
   -Ириночка, милая, я опоздаю! Прости, я спешу. Правда, спешу. Я тебя люблю! - он снова, на этот раз суетливо, чмокнул женщину в лоб и мягко, но решительно отцепив её ручки от своих бёдер, шагнул к лежащим на полу брюкам.
   -Подожди, - шепнула она и он замер. - Повернись, подойди ко мне. Ну, Колечка! - И просительно глядя ему в глаза, добавила: - Ну, пожалуйста!
   Он послушно повернулся в её сторону и приблизился.
   Она улыбнулась, словно извиняясь за эту невольную задержку и, потянувшись, коснулась губами его живота.
   -Теперь ступай! - и будто потеряв к нему всякий интерес, Ирина оттолкнула мужчину ладошкой, после чего ехидно заулыбалась.
   -Черт! - Николай схватил брюки, сунул под мышку висевшую тут же, на стуле, рубашку, подцепил большим пальцем ноги валяющиеся на полу плавки и выскочил из спальной комнаты. Быстро одевшись в военную форму и криво насадив на голову шапку, поспешно выскользнул из квартиры.
  
   Солнце, уже давно перевалив за полдень, клонилось к горизонту, прячась за громадины высотных зданий, отбрасывающих серые длиннополые тени, словно серые плащи, покрывающие улицы с их скопищем разномастных машин и бесконечной сутолокой снующих туда-сюда жителей. Свисающие с крыш сосульки, всё еще продолжающие истекать прозрачно-матовой влагой, слегка поблёскивали. Пахло весенней свежестью.
   Николай выбежал из подъезда, на ходу застёгивая пуговицы громоздкого армейского бушлата и во всю костеря собственное начальство, невесть с какой стати решившего выдернуть его посреди законного выходного. Идти в часть не хотелось. Дойдя до перекрёстка, он зябко поежился и, ожидая зеленого сигнала светофора, застыл напротив пешеходного перехода.
   -Колян! - откуда-то из-за спины, радостно улыбаясь, показалась глупо-округлая физия прапорщика Дудникова. Он был одет "по гражданке" и слегка загружен (грамм на двести). Одним словом, в меру трезв, улыбчив до безобразия и слегка выбрит. В левой руке Дудников держал плоскую тушу таранки, в правой - наполовину выкуренную сигару. "Наверное, стоит кучу денег", - машинально отметил Николай и, в свою очередь, широко улыбнулся.
   -Я смотрю, ты тут времени даром не теряешь! - за спиной у Дудникова нарисовались две улыбчивые девахи.
   -А что нам, молодым да не женатым! - тот довольно осклабился и, широко раскинув руки, притянул к себе сразу обеих.
   -А что, девчонки, возьмём его к нам в компанию? - прапорщик, вопрошая согласия у своих подружек, повертел головой из стороны в сторону.
   -Угу! - кивнули обе одновременно, и та, что стояла справа, прильнув к плечу Дудникова, что-то мурлыкнула ему на ухо, а та, что находилась слева, широко улыбнулась, окинула Николая оценивающим взглядом и послала ему воздушный поцелуй.
   -Девчонки говорят, что ты пупсик. - Дудников бросил взгляд на девушку, стоявшую справа и, словно испросив её согласия, добавил: - Если ты станешь отказываться, то Людочка готова сплясать для тебя на столе - в неглиже, то бишь голой. Я правильно выражаюсь, моя лапусенька?
   -И не только сплясать! - девушка, которую звали Люда, недвусмысленно облизнула на своей руке указательный пальчик.
   -Я бы рад, - Николай виновато развёл руками, - служба.
   -Фи, как вульгарно, - та, которая не была представлена, смешно насупила носик, - подумаешь...
   Красный сигнал светофора сменился на жёлтый.
   -Всё, девчонки, уходим! - Дудников поспешил остановить разворачивающуюся в душе девушки фурию. - Служба - это святое. Колян, пока!
   -Стёпа, бывай! - Николай проводил глазами удаляющуюся троицу и, слегка задержавшись взглядом на стройной фигуре той, что так и осталась безымянной, поспешил перейти улицу. Неоновая вывеска за его спиной с витиевато выполненной надписью "Золото" перемигнулась с красным светофором и вырубилась.
  
   Она, наверное, смогла бы разглядеть его среди миллионной толпы, но толпы не было - он стоял совсем рядом, смотрел в её сторону и не видел. Нёт, на её автомобиле не было тонированных стёкол, просто... он глядел сквозь неё как будто это было пустое место. У неё не было на него никаких прав, и уже много лет был свой мужчина, но это невидящий взгляд... в груди появилась боль обиды. Он прошел мимо, так и не заметив её. На глаза сами собой навернулись слезы.
  
   Николай шагнул на тротуар и, увлеченный собственными мыслями, не слышал визга протекторов сиреневой "десятки", что рванула с места, не дожидаясь появления зеленого сигнала. Едва не зацепив бампером припозднившуюся старушку, "десятка" вильнула в сторону и, стремительно набирая скорость, полетела по средней полосе центральной городской улицы. Казалось, что водителю во что бы то ни стало нужно выгадать лишнюю секунду, потраченную на дорогу, но к его вящему огорчению уже перед следующим пешеходным переходом на проезжую часть, словно чёрт из табакерки, выскочил расторопный представитель "дорожной власти". Отчаянно матерясь на так некстати объявившегося гаишника, от чьего бдительного ока не укрылось нарушение правил дорожного движения, водитель резко затормозил и, прижавшись к обочине, остановил машину. Дверца распахнулась и навстречу инспектору вышла... фигуристая деваха...
   Несмотря на то, что в её глазах блестели слезы, выражение лица сохраняло подчёркнутое равнодушие, а плотно сжатые губы отражали скорее полное презрение к происходящему, чем скупую борьбу чувств. Не говоря ни слова, она расстегнула сумочку и протянула неторопливо бредущему к ней лейтенанту водительское удостоверение и прочие необходимые в таких случаях бумаги.
   -Лейтенант Иванов, - представился блюститель закона, принимая документы. Заглянул в них и, уже явно красуясь, поинтересовался: - Что же Вы, Екатерина Федоровна, нарушаете? Такая красивая, - он окинул её уверенным, оценивающим взглядом, - девушка, а правила не соблюдаете. Так что, выписывать штраф или как?
   -Слушай ты... мужик в погонах, пиши протокол и отваливай! - бросив эту короткую фразу, нарушительница, вновь плотно сомкнув губы, замолчала. И хотя Екатерина Федоровна не назвала ни одного имени, а в словах, обращенных к гаишнику, казалось, не было угрозы, тот моментально эту самую угрозу почувствовал. Угрозу, холодной вьюгой сквозившую в паузах между словами, и, почувствовав, моментально сник. Весь его апломб исчез, а веселая удаль поспешно уступила место подчёркнуто-служебной вежливости. На какое-то мгновение в автоинспекторе возобладало любопытство. Он захотел выяснить "от кого" эта девушка, но всё же благоразумие оказалось сильнее. "Много знаешь - мало живёшь". Непреложная истина страны "победившей демократии" прочно засела в его подкорке.
   -Прошу впредь не нарушать! - возвращая документы, попросил Иванов. "Да пошел ты", - прочитал он "написанное" на лице Екатерины выражение и мысленно перевёл дух. Слава богу, что принятое решение оказалось правильным. Лейтенант козырнул и, повернувшись, решительно поспешил к ожидающему на тротуаре напарнику. "Десятка" за его спиной, вновь завизжав покрышками, рванула с места и, вклинившись в поток машин, понеслась к следующему светофору. Проводив её глазами, Иванов сплюнул на тротуар и, всё ещё чувствуя неприятный холодок, змейкой пробегающий по спине, покачал головой.
   -Кто такая?
   -Стерва...
   -Что стерва - это понятно, но чья? Почему отпустил?
   -А хрен её знает чья, похоже, Гадояновская... тварь, - лейтенант снова сплюнул. Южная мафия, стремительно поднявшаяся на волнах перестройки и демократии, потеснив большую часть местных группировок, уже крепко срослась с местной властью. И хотя сам Иванов номинально входил в состав такой же по влиянию группировки, принадлежавшей неким братьям Кряковым, а, следовательно, находился под её защитой, связываться с гадояновскими отморозками ему вовсе не улыбалось. Ибо, как говорится, "пока суд да дело - уже сгнило тело". Тем более, что ещё вопрос - стали бы Кряковы нарушать из-за какого-то гаишника с таким трудом установившееся перемирие.
  
   На перекрёстке наконец-то загорелся зелёный свет. Катя, судорожно всхлипнув, включила передачу и, на этот раз плавно отпустив сцепление, свернула на Ростовскую улицу.
   По её лицу медленно скользнула слезинка и, оставив за собой едва заметный мокрый след, упала в глубокий вырез розового джемпера.
  
   Ирина.
   Она потянулась и блаженно раскинула руки. Легкая истома, охватившая её тело, сладкой паутиной заползала в сознание, навевая радужные, слегка размытые горизонты сна. Ирина почти уснула, когда "на свет божий" выбралась глубоко запрятанная, но ждавшая своей минуты мысль: "Скоро дети придут из школы". Эта мысль, не то что бы заставила её мгновенно очнуться и вскочить с кровати, отнюдь нет, но сна уже не было. Радостные фантазии, навеваемые сновидением, рассеялись. Ирина вздохнула, медленно открыла глаза, так же медленно стащила с себя розовое, в мелких цветочках, одеяло и, сладко зевнув, села на кровати, сложив ноги крест-накрест. Посидев так с полминуты, она решительно тряхнула головой, и ступила на пол.
   Дверной звонок прозвенел ударом грома. Она накинула халатик и побежала к входной двери.
   -Ты чё так долго? - недовольно буркнула первоклашка Светланка, протискиваясь в квартиру и едва не спотыкаясь под весом своего не по-детски огромного ранца.
   -Да я на кухне... завозилась... - оправдываясь, Ирина виновато опустила глаза и, поспешила вслед за дочерью.
   -А что у нас на обед? - уже стоя на пороге своей комнаты, поинтересовалась Светлана и заранее обиженно надула губки.
   -Жареная картошка и салат.
   -Ы-ы-и, - стряхивая на пол свою ношу, недовольно протянула девочка. - А вкусненькое у нас что-нибудь есть?
   -Есть. Печенье... и ещё, кажется, несколько конфет осталось.
   Светланка, довольно улыбнувшись, перешагнула порог своей комнаты, захлопнула дверь и, запиночив портфель под письменный стол, принялась переодеваться.
   Ирина же, в свою очередь, скорее удивленно, чем рассерженно хмыкнула и, покачав головой, ещё некоторое время стояла, тупо глядя на закрытую дверь, окрашенную белой, местами облупившейся краской. Наконец, словно очнувшись от сна, она тряхнула головой, тяжело вздохнула и протопала на кухню. Вскипятив чайник, Ирина включила электроплиту, поставила разогреваться сковороду с картофелем и, достав с верхней полки стенного шкафа баночку, почти доверху наполненную свёрнутыми листиками зелёного чая, заварила его в пузатом фарфоровом чайничке, расписанном сине-зелёными цветочками. Закончив эти бесхитростные манипуляции, она отдернула оконную занавеску и, посмотрев в раскинувшееся перед домом пространство улицы, снова вздохнула. Хорошего настроения как не бывало. Вопрос дочери о вкусненьком быстро напомнил ей о тающем на глазах семейном бюджете.
   Она пребывала в своих невесёлых раздумьях до тех пор, пока от плиты не потянуло запахом гари.
   -Бог мой! - в сердцах воскликнула доморощенная хозяйка и, развернувшись, бросилась выключать раскалившуюся докрасна электроплитку. В том, что запах шёл от разогреваемого блюда, можно было не сомневаться.
   Поворочав подгорающую картошку, Ирина в задумчивости прикусила согнутую фалангу пальца и стала тупо наблюдать, как за окном весенний ветер несёт пущенного кем-то надувного кролика. Большой тёмно-зелёный ушастик перелетел над покрытой снегом детской песочницей, плюхнувшись вниз, прокатился по замерзшей лужице и, зацепившись о ржавую металлическую скамейку, лопнул, рассыпавшись по сторонам сотней зеленых лепестков. Больше на улице ничего примечательного не происходило. Отвернувшись от окна, она наконец-то оставила в покое свой истерзанный палец и вернувшись к делам насущным, принялась накладывать картошку на две одинаковых тарелочки. Подумав, Ирина выбрала из своей тарелки все кусочки нарезанного мелкими кубиками мяса и переложила их на тарелку дочери. С деньгами действительно было туго. Муж, не первый год ходивший в "вечных" капитанах и не имевший никаких перспектив на будущее, хоть и приносил домой всё до копеечки, но его зарплаты катастрофически не хватало. Почти половина денег уходила на оплату снимаемой квартиры, часть тратилась на школу, какие-то крохи Ирина умудрялась выкраивать, чтобы отложить на одежду и закупить учебники к следующему учебному году, а с того, что оставалось, едва удавалось наскрести, чтобы кое-как перебиваться. Конечно, в прямом смысле слова они не бедствовали, но и позволить себе лишнее тоже не могли.
   От этих мыслей Ирине стало зябко. Она поплотнее захлопнула халатик и снова, уже в который раз вздохнув, принялась нарезать хлеб.
   -Светочка, иди кушать! - позвала она и, устало опустившись на стул, в задумчивости принялась левой рукой разламывать на части и без того маленький кусочек хлеба.
   -Я потом! - донеслось из комнаты дочери, и Ирина услышала, как зашуршали страницы раскрываемого учебника.
   "Пусть учит", - подумала она, и уже хотела было приняться за еду, когда о входную дверь что-то бухнуло. Поспешно вскочив со стула Ирина выскочила из кухни и выглянула в коридор.
   В дверном замке послышалось движение ключа, что-то щелкнуло, дверь отворилась, и из-за неё показалась радостная физиономия Виктора, сына-второклассника.
   -Светка уже дома? - первым делом спросил он, в полутьме коридора ещё не разглядев её обуви.
   -Дома, дома, - заверила его Ирина, - давай раздевайся и за стол.
   -Мам, я не хочу! - Виктор, не развязывая шнурков, стянул ботинки и, шмыгая носом, протопал в свою комнату.
   Ирина, глядя на сына, пожала плечами, но спорить не стала. Не хотят, так не хотят. Сама же вернулась на кухню, села за стол и, пододвинув к себе тарелку, принялась меланхолично пережевывать насыпанный горкой картофель. О стоявшем в холодильнике салате она даже не вспомнила.
  
   Николай.
   Первое, что он узнал, пройдя через КПП, это то, что прибывших на службу офицеров оказалось немного. Судя по всему, вызвали только кое-кого из третьего батальона. Да и собрали их, почему-то не построив на плацу, как обычно, а в клубе. Само по себе это уже настораживало, но никаких путных мыслей по поводу сего действа в голову Николая не приходило. Не знали ничего и другие собравшиеся здесь военнослужащие. Оставалось только гадать и стоить различные гипотезы, а это, как известно в армии, дело рискованное и неблагодарное.
   В общей сложности собралось два десятка офицеров и четыре прапорщика. Разбившись по "родственным душам" в ожидании командования, они вели негромкие разговоры. Николай пристроился рядом с замполитом или, по-новому, заместителем командира роты по воспитательной работе и, не вмешиваясь в его беседу с майором Саликовым, замкомбатом по ВДП, с ленивым видом принялся разглядывать много раз виденные стены клубного помещения.
   -Всем пересесть на передний ряд, - появившийся в двери комбат был не в настроении, - и поживее.
   Все почти одновременно и почти молча (отдельные недовольные высказывания не в счёт) поднялись и пересели. Делать этого хоть и не хотелось, но никто всерьёз не протестовал даже в мыслях, ибо знали: чистый зам. командира в отъезде, а все рули у ВрИО, самовлюблённого подполковника Гребенникова, месяц назад прибывшего взамен ушедшего на повышение Олега Степановича Бурцева - грамотного, но слишком прямолинейного офицера. Просто удивительно, что при всей своей порядочности он, тем не менее, постепенно продвигается по карьерной лестнице всё выше и выше. Гребенников ещё только входил в должность, но вкусить прелести его нововведений успели многие. Новому командиру н..-ского батальона требовалось самоутверждение, и оставшись за заместителя командира бригады он остался верен своим традициям проверять и прививать своё видение жизни. В числе прочего он любил видеть первые ряды полностью заполненными.
   Итак, ждали командование. Ждали уже пятьдесят минут, а его, то бишь командования в лице Гребенникова, всё не было. Наконец, когда стрелки виртуальных секундомеров приблизились к отметке один час, в зале раздалось долгожданное:
   -Товарищи офицеры! - сидевшие тут же поднялись со своих мест и, повернувшись к входной двери, замерли по стойке смирно.
   -Вольно! - наконец-то соблаговоливший прибыть ВрИО зам комбрига по-барски щедро махнул рукой. - Садись!
   -Садись, - повторил комбат и собравшиеся не заставили себя долго ждать. Некоторое время было слышно, как скрипят сиденья кресел, как шуршат бушлаты и топают по полу каблуки берцев. Наконец всё стихло.
   -Надеюсь, все знают, для чего мы тут собрались? - Гребенников оглянулся на пришедшего вместе с ним и теперь стоявшего за спиной замполита бригады. Тот отрицательно покачал головой. - Хорошо, - хотя что тут хорошего было непонятно. Ожидая очередной разгон, офицеры потупились. Карать Гребенников любил. За малейшую провинность можно было запросто лишиться части и без того нежирной зарплаты. Обведя взглядом притихший зал, полковник продолжил: - Вчера наш отряд, готовящийся к командировке в Чечню, понёс серьёзные потери. - При этих словах зал заволновался. - При проведении планового разминирования стрельбища произошёл крайне неприятный случай. Непроизвольно детонировал неразорвавшийся выстрел от РПГ. Ранено три офицера и один прапорщик.
   -Ни хрена себе! И как это они умудрились? - обалдело процедил сидевший в задних рядах начальник инженерной службы батальона, а сокращённо НИС капитан Кривов. В ответ на эту реплику Гребенников скривился и строго посмотрел на допустившего столь недопустимое высказывание капитана, но замечания делать не стал, а продолжил развивать начатую тему.
   -Мы тут посовещались, - он кивнул в сторону замполита подполковника Платова, - и решили замену выбывшим подыскать в вашем батальоне. Он у нас самый укомплектованный, да и в командировку ему ехать только через год, следующим летом. Так что без вариантов.
   -Товарищ полковник! Вы у меня уже двоих забрали и ещё четверых человек заберёте, а кто здесь служить будет? - привстав со своего места, попробовал запротестовать командир батальона.
   -Подполковник Никулов, сядьте, я Вас пока ни о чём не спрашиваю! Когда мне потребуется Ваше мнение, я спрошу. Сейчас от Вас мне требуется одно - определить, кто поедет в командировку взамен выбывших идиотов. Да ещё и старший лейтенант Федин не едет, дядя звонил... В общем, от тебя, Никулов, пять человек: четыре офицера и прапорщик. Так что думайте, решайте, так сказать.
   -А что, прямо завтра ехать? - опять подал голос не угомонившийся НИС, - или сегодня?
   Капитан Кривов собирался вскоре увольняться из Вооружённых Сил и потому вполне мог позволить себе подобные вольности. Остальные помалкивали.
   Гребенников зыркнул в его сторону, но ни не отвечать, ни одёргивать распоясавшегося капитана не стал. Тем временем комбат, поняв, что спорить и выдвигать собственные аргументы бесполезно, принялся перебирать на пальцах имеющихся у него в запасе офицеров. С прапорщиками было проще, а, точнее, выбирать их не приходилось. Из тех, которых можно было послать в командировку, в наличии имелся только один. Оглядев зал, Никулов что-то пометил в своём блокноте и негромко спросил:
   -Капитан Ващенко, ты у меня давно просишься... Готов? - Николай согласно кивнул.
   -Товарищ полковник, значит так, в командировку едут: капитан Ващенко, лейтенант Логинов, капитан Алферов, прапорщик Дудников, старший лейтенант Котов.- И, увидев в рядах сидящих какое-то шевеление, добавил: - Всё, никаких дискуссий! Кто не согласен ехать, в понедельник мне рапорт на стол об увольнении! - и повернувшись лицом к замкомбрига, чётко доложил: - Товарищ полковник! Офицеры и прапорщики для убытия в спецкомандировку назначены!
   -Вот и отлично. Список фамилий к четвергу в строевую часть, - при этих словах Гребенников повернулся и пошёл к выходу.
   -Товарищи офицеры!- глядя в спину удаляющемуся полковнику привычно скомандовал замполит.
  
   -Какой смысл был нас собирать в субботу, если списки подадут только в четверг? - негодовал Николай, спускаясь вниз по лестнице и спеша как можно быстрее покинуть стены штабного здания.
   -А это чтобы не расслаблялись! - пояснил идущий рядом Кривов. - А то вдруг ты лишний час на кровати поваляешься! Вот представь: ты лежишь, отдыхаешь, дома естественно, а тут вдруг война. А так: только война в дверь тук-тук, а ты уже на службе. Здорово?
   -Не очень. И чего человеку не отдыхается?
   -Да ему заняться нечем, вот он и крутится на службе. Дома он кто? Обычный муж, подай - принеси, а тут Начальник! - это уже заметил идущий от Ващенко с другого бока старший прапорщик Коклачёв.
   -Да так оно и есть! - согласился Николай и, наконец-то выйдя на свежий воздух, вздохнул всей грудью. - Всё мужики, я побежал. - Он пожал протянутые руки и, пройдя через КПП, поспешил к автобусной остановке. О том, что ему предстоит командировка, Николай своим решил пока не говорить.
  
   Весна чувствовалась во всём: и в огромных сосульках, грозными много - килограммовыми пиками свисающими с крыш зданий, и в зеленой траве, уже пробивающейся на проталинах газонов, и по-весеннему оживленной молодежи, спешащей по своим делам, и в весёлой чехарде птиц, снующих под ногами у прохожих. Николай, срезав путь, пересёк стоянку автомобилей, припаркованных подле зеленого здания бильярдной, и прошмыгнул под низкой аркой, соединяющей стену дома номер пятьдесят семь и крышу приземистой кондитерской. Затем, пройдя сто метров вдоль фасада домов, напротив магазина "Свежий хлеб" свернул на пешеходный переход, перешёл улицу и, поплутав переулками, вышел в районе закусочной на Космонавтов, где и остановился, не дойдя трех шагов до автобусной остановки.
   Нужный автобус подкатил на удивление быстро. Николай вошел вовнутрь и занял освободившееся кресло напротив двери. Стоять, по своей обычной привычке, не хотелось, тем более что сегодня свободных мест было предостаточно. Он откинулся на сидении и, закрыв глаза, задумался. Поехать на войну Ващенко стремился давно. Но зачем? Почему? Даже если объяснять долго, объяснить так, что бы тебя поняли те, кто никогда не хотел совершить подобного поступка, невозможно. Николай много раз просил отправить его в командировку и очень расстраивался, когда другие уезжали, а он оставался. Но вот теперь, когда, казалось, сбылись его мечтания, он не чувствовал ни капли радости. Наоборот, всё его существо, всё его Я протестовало, а душа пребывала в смятении. Тоска накатила и надавила так, что хотелось плакать. Когда капитан представил, что ему придется уехать от детей, от сыночка Вити, от доченьки Светочки, от жены Иришки, ему вдруг захотелось взвыть в голос. А потом пойти, нет, побежать к командованию и отменить, всё отменить, переиначить к чертовой матери. И если надо, то и рапорт на стол... Но что подумают другие? Струсил? Испугался шакалящих по горам "чехов"? Поспешил спрятаться за чужие спины от расставленных, разбросанных по лесистым сопкам мин? Наверное, так и решат. Им же не объяснишь...
   "Да не боюсь я, не боюсь"! - думал Николай, едва ли не скрипя зубами от безысходности. - "Но как я уеду от своих лапочек? Как?"
   Тем временем автобус пересек Интернациональную и свернул на Северо-западную улицу. Впереди показался украшенный обширными рекламными щитами и горящей день и ночь неоновой вывеской новый строительный магазин "Хозяин". Николай встал, расплатился за проезд и, дождавшись остановки, вышел из автобуса. Чувствуя, как внезапно зашалило сердечко, он глубоко вдохнул прохладный, пропитанный легким запахом свежей краски, воздух, и направился к своему дому. Кости брошены. Менять судьбу поздно. А может, и не к чему. Кто может знать это наверняка?
  
   Ирина.
   Настроение ещё больше испортилось, когда, открыв холодильник, она обнаружила, что подсолнечное масло, купленное, казалось бы, совсем недавно, кончилось. Идти в магазин не хотелось, да и не рассчитывала она на эту непредвиденную трату. В семейном кошельке осталось четыре сотни, по сто рублей на день, но и то условии, что зарплату мужу выдадут вовремя, а если задержат? От этих мыслей ей стало совсем плохо. Она закрыла холодильник, и, добредя до кровати, легла. С задумчивостью глядя в потолок, Ирина тяжело вздохнула. Делать ничего не хотелось. Посетившая её доселе мысль приготовить что-нибудь вкусненькое растаяла как снег под летним солнцем, легкой дымкой унесясь в подсознание и затерявшись на задворках памяти. Теперь можно было полежать в горестном ничего неделании, жалея себя бедную и рассуждая о чёрствости окружающего мира. Жаль, досадным неудобством являлось то, что всё же чем-то и как-то надо было ужинать. Ирина уже хотела было встать, что бы сварить картошку, благо этого продукта у них было предостаточно, но внезапно вспомнила: в холодильнике ещё с позавчерашнего дня стоит наполовину полная кастрюля супа и, успокоив себя этой мыслью, продолжила столь нетягостное горизонтальное самокопание.
   Когда пришёл Николай, она даже не встала. Сердитая на весь мир, Ирина и мужа включила в первую десятку виновников своих бед, а раз так, то и встречать его было незачем.
   -Что у нас на ужин? - прямо с порога спросил он, в быстром темпе сбрасывая с себя, по его собственному выражению, "армейскую сбрую".
   -Суп в холодильнике, - ответила супруга, с неохотой поднимаясь со своего притепленного местечка. - Если хочешь, сейчас разогрею, - скрипучим голосом предложила она, а сама подумала: "Не успел придти - сразу жрать. А как я тут, чем занималась, что делала, даже и не спросил".
   -Да ладно, не надо, я сам, - поняв, что с женой творится что-то неладное, Николай быстро переоделся в спортивный костюм и, сполоснув руки, пошёл на кухню.
   -Ребята, как дела в школе? - донеся с кухни его нарочито весёлый голос.
   -Нормально, пап! - это выскочивший из своей комнаты сын примчался на звук папиного голоса и тут же безо всякого перехода спросил: - А что у нас на ужин?
   -Сейчас что-нибудь сварганим. Хочешь, суп разогрею по - быстренькому?
   -Не-а, - Витя отрицательно покачал головой. - Суп я не хочу!
   -Пап, а давай блинчиков напечём? - это заглянула на кухню дочка.
   -Блинчиков так блинчиков! - согласился Николай, хотя, по-совести, меньшее, что ему сейчас хотелось готовить, это блинчики. - А где у нас мука?
   -У нас растительное масло кончилось, - зайдя на кухню, Ирина села на табуретку, что стояла в уголке кухни и, машинально взяв в руки невесть как оказавшуюся тут маникюрную пилочку, принялась подпиливать свои ноготки.
   -Да ладно, ерунда, что-нибудь придумаем, - отмахнулся Николай, начав шустро рыться в закромах их миниатюрной "Родины", то бишь кухни. Наконец он выставил на стол муку, положил в тарелку несколько яиц, расставил как ему было удобно посуду, переставил под руку соль и сахар, достал из холодильника топленый жир и остатки уже слегка прогорклого сливочного масла, (Ирина давно собиралась его выбросить, но всё как-то руки не доходили), и принялся чудодействовать. Пока муж готовил, дети, обретаясь тут же, наперебой рассказывали свои школьные новости, а Ирина сидела за столом и молча наблюдала за мужем. Готовить он умел. Делая всегда всё не так и не эдак, он, тем не менее, умудрялся сотворить такие вещи, которые нравились всем. Смотреть, как он командует на кухне, она любила, и сейчас, глядя на его непрестанно находящиеся в движении руки, почувствовала, как плохое настроение, мучавшее её с самого обеда, постепенно улетучивается, словно надоедливый, никому ненужный смог.
  
   Спать легли поздно. Будильник не ставили, так как в воскресенье все решили хорошенько выспаться. Ирина забралась в постель первой и, накрывшись одеялом, сразу отвернулась к стенке. Николай заполз к ней двумя минутами позже и, дернув, как в той сказке, за верёвочку, выключил свет. Приобняв жену, он поцеловал её за ушком и сразу же потянулся левой рукой к её теплой, мягкой попке. Но она, вопреки его надеждам, и ничего не говоря, отстранилась. Тогда Николай нежно погладил скрытую под шелковыми трусиками ягодицу, но Ирина обхватила его кисть своей ладошкой и отпустила, только подтянув на уровень талии. Он не противился, но едва его конечность обрела свободу, сразу же продолжил атаку. Теперь пальцы проскользнули в разрез ночнушки и, со всей возможной для него нежностью, принялись ласкать её правую грудь. На этот раз супруга схватила его за запястье и, с легкостью отведя в сторону, повернулась на спину.
   -Я уже сплю! - недовольно пояснила она и, всё еще продолжая удерживать супружескую руку, притворилась спящей. На самом деле ей не спалось, но Ирина слишком долго лелеяла своё плохое настроение, что бы вот так запросто от него отказаться. Ей хотелось не только избавиться от его остатков, но и взять, как ей казалось, реванш, безвозвратно испортив настроение мужу. И ей это удалось на удивление быстро. Николай хмыкнул, не проявив должной настойчивости, молча отвернулся и в свою очередь притворился спящим. Предстоящее воскресенье было безнадёжно испорчено.
  
   Проснулись они злые и недовольные друг другом. Разговаривать не хотелось, смотреть друг на друга тоже. Пока дети спали, молча приготовили и поели жареной яичницы, затем, забившись в разные углы, занялись каждый своим делом. Ирина пыталась что-то выкроить из давно валявшегося в шкафу отреза, но, судя по её разгневанному виду, дело не клеилось. Правда, она не стала высказывать своё недовольство вслух, терпя муки творчества молча. Николай же, опустив зад в глубокое (в смысле старое и продавленное) кресло, читал уже единожды прочитанный "Дневной дозор", думая при этом о совершенно постороннем. Постоянные препирательства с женой, изредка сменяющиеся восхитительными днями мира и покоя (а это в их совместной жизни, несмотря на всю несхожесть характеров, случалось, положа руку на сердце, даже не изредка, а довольно-таки часто), уже осточертели. И что было самое обидное, большинство ссор и обид проистекали из совершенно никчемных, никакусеньких проблем и причин. Вот и вчера Николай даже и не понял, с чего всё вдруг началось, что он сделал не так? Чем не угодил своей благоверной? Ссора с женой настроения не прибавляет, и оно действительно было пакостным. Внезапно, а обычно всякая идиотская мысль и возникает внезапно, в его голове отчетливо всплыл, казалось бы, давно забытый номер телефона. ЕЁ телефона. Он не звонил по нему, казалось, целую вечность, но теперь выяснилось, что эти шесть цифр до сих пор прячутся в глубине сознания. Два, четыре, ноль, восемь.... А ведь действительно странно, что они сохранилось в его памяти. Он словно увидел и номер телефона и её саму. Прошло столько лет, но образ, невольно нарисованный его мыслями, проявился в сознании отчётливой картиной, будто они расстались только вчера. "Вот она бы, наверное, никогда не стала меня обижать просто так, - он мечтательно закрыл глаза. - А уж отказать в такой малости... Вот она бы наверняка... Она меня всегда понимала и жалела", - на этом его рассуждения временно оборвались, ибо в этот момент в книге начиналось самое интересное...
   Получасом спустя Николай снова вернулся к размышлениям о своей давней пассии, и её столь лояльному к нему отношению. Хотя что он мог знать по этому поводу наверняка, если так и не добился от неё столь вожделенной ему близости? Что он вообще мог о ней знать, если все их знания друг о друге заключались в радужно-восторженных поцелуях и встречах при луне в пору его холостяцкого жития? Что он мог знать, если они встречались совсем недолго, хотя ему уже начинало казаться, что навсегда, но... Но тут он случайно встретил Ирину, и всё кончилось: и луна, и восторженные поцелуи, и... Впрочем, всё это осталось, но уже с другой. Катерина была забыта, и со всеми извинениями оставлена не у дел. Впрочем, она ещё долго на что-то надеялась, звонила ему, провожала глазами на остановке, при этом не делая попыток подойти или заговорить. И лишь однажды, в день его двадцатипятилетия, дождавшись возле контрольно-пропускного пункта, сунула в руки сверток (который чуть позже, так и не развернув, Николай сунул в урну), чмокнула в щеку и, раскрасневшись, с мокрыми от слез глазами убежала прочь в сгущающийся вечерний сумрак. А вскоре он узнал, что она вышла замуж. И вот сейчас после размолвки с женой, когда пред ним явственно и неотвратимо мерцали контуры командировки, из которой он мог и не вернуться, ему вдруг нестерпимо захотелось услышать её голос, коснуться рукой её волос, почувствовать на губах сладость её дыхания. Или эта сладость и эти губы принадлежали не ей, а столь обидевшей его супруге? Но он не стал об этом задумываться, решив, что это не важно. Главное, что он хочет видеть Катю. Вот сейчас он встанет, выйдет на улицу, позвонит ей из телефона- автомата и договорится о встрече...
   -Привет мам, пап, - в комнате показалась слегка заспанная мордашка Светланки. - А сколько времени?
   -Половина одиннадцатого, - взглянув на часы, ответил Николай. При виде дочери всё его амурное настроение смыло, как черную, никому не нужную накипь.
   -Кушать будешь? - Ирина и Николай почти одновременно встали, готовые двинуться на кухню.
   -Не-а, - зевнув, отказавшись от завтрака, Светланка побрела в сторону ванной. - Попозже! - донесся до родителей её звонкий, слегка заспанный голос, и они, заулыбавшись, посмотрели друг на друга, слегка оттаявшие, но еще не готовые простить вчерашние, скорее мнимые, чем реальные обиды.
  
   Капитан Алфёров.
   Каждый раз, когда он её видел, у него возникало страстное, непреодолимое желание, скорее даже не желание, а жажда, именно нестерпимая жажда обладания её телом. Это была воистину всепоглощающая, звериная страсть. При этом она никогда ему не нравилась. Он и так и сяк оценивал её внешность, пытаясь найти причину своего столь странного отношения к её персоне. И не находил ответов. Всё в ней было не так: и ноги, и плечи, и грудь, не говоря уж о лице, столь далеком от его понимания красоты. Но всё это вместе, соединенное в одном хрупком теле, вызывало в нём нестерпимую похоть. Он и сейчас в подробных деталях помнил тот день, с которого всё и началось: день, когда она позволила ему первую близость.
   ...Он знал её давно. Будучи ровесниками, они учились в параллельных классах, и виделись часто, а уже с седьмого класса дружили. Беззаботные одноклассники подшучивали за их спиной, посмеивались, называя женихом и невестой, но не случилось. Женихом и невестой они не стали. Детская дружба так и осталась дружбой, не перейдя в нечто иное. Они выросли и пошли каждый своей дорогой. Он поступил в военное училище. Успешно его закончил и, прежде чем вновь оказался в своём родном городе, успел послужить и на Дальнем Востоке, и побывать в горячей точке. Она же на отлично сдала экзамены в пединститут, но, не успев проучиться и двух курсов, скоропалительно выскочила замуж за какого-то крутого бизнесмена. Так же быстро, не прожив с мужем и года, развелась. Заимев от мужа, в пылу лучших чувств подаренные квартиру и бэушную, но ещё вполне крепкую "авдюху", зажила вольной безбедной жизнью.
   Встретились они после длительной разлуки, как это обычно и происходит, совершенно случайно. Сергей шел по улице, никуда не торопясь и беззаботно разглядывая снующих под ногами воробьев, когда его внезапно окликнули. От неожиданности он даже вздрогнул.
   -Сережка! - звонкий женский голос показался поразительно знакомым. Сергей остановился, и его взгляд уперся в стремительно разрезающую толпу женскую фигурку. В первое мгновение он её не узнал, и только потом угадал в этой зрелой, но по-прежнему хрупкой женщине с короткой стрижкой, почти бежавшей в его сторону, ту самую смешливую девчонку, с которой было так легко говорить на разные, даже самые невероятные темы. А узнав, невольно заулыбался и поспешил навстречу.
   -Натаха, как я рад тебя видеть! - искренне заверил он, протягивая руку для привычного рукопожатия. Она схватила его ладонь своей ладошкой, а затем все-таки не удержалась и чмокнула в щеку.
   -А ты всё такой же, только плечи как у мамонта и прическа бобриком. А знаешь, форма тебе идёт! - сделав такой не слишком оригинальный вывод, она слегка отстранилась и заглянула ему в лицо. - И вообще - класс! Так ты как? Где? Откуда?
   -Да я, - Сергей непроизвольно пожал плечами, - здесь уже третий месяц служу, сейчас как раз перерыв на обед. Вот и решил вместо обеда немного по городу прогуляться. А ты-то как?
   -А что я? Я как обычно. Да ты, поди, про меня и так уже всё знаешь. Я с твоей матерью через день на третий вижусь. По тебя она молчит, всё отнекивается. Неужели и про меня ничего не рассказывала?
   -Рассказывала, - как-то даже неохотно согласился Сергей, машинально доставая сигареты и прикуривая от выуженной из другого кармана зажигалки. Почему-то сведения о похождениях Натахи были ему неприятны.
   -А, Семёна Матрёна! Всё это чепухня! Давай знаешь что, я сейчас спешу, а вечером встретимся. У тебя время будет?
   -Наверное, - неопределенно пожав плечами, Сергей сделал глубокую затяжку.
   -Тогда договорились. В восемь у меня. Адрес запомнишь? - Сергей кивнул. - Садовая семь, квартира двадцать восемь. Запомни семь, два - восемь. Это тут рядом. Да перестань ты хмуриться. Совсем тебя армия испортила. Ты как раз мне вовремя подвернулся. Сегодня у Лехи... Помнишь Леху? Ну, такой здоровый, с родинкой на лице?
   -Головотяпов?
   -Ну да. У него какая-то там презентация. Он и собирает всех однокашников.
   -А я-то тут причем? Я и не дружил-то с ним никогда, дрался только...
   -Да ерунда это всё. Помни, ты со мной. И не спорь. Чтобы в восемь как штык. Всё, я побежала! - снова чмокнув Сергея в щеку, она влилась в толпу и стремительно стала удаляться.
   Сергей посмотрел ей вслед и, бросив недокуренную сигарету в так кстати оказавшуюся рядом урну, подумал: "Может и правда сходить, прогуляться, в кои-то веки удастся попасть на "презентацию"?!"
  
   Со службы капитан постарался вырваться пораньше. Принимать душ и готовиться к званому вечеру пришлось впопыхах. Он торопился, торопился и всё равно едва успел. Ибо когда он позвонил в квартиру Натахи, было без двух минут восемь. К удивлению Сергея, дверь открыла не Наташа, а совершенно незнакомая, хотя весьма симпатичная, рыжеволосая девица лет девятнадцати - двадцати.
   -Вы Сергей? - пропуская его в квартиру, на всякий случай уточнила она и вежливо улыбнулась.
   -Да, а Вы, я извиняюсь...
   -Надя, Наташина подруга, - представилась она, протягивая ему свою узкую белую ладошку. - Можно на ты.
   -Очень приятно, - слегка пожав ладонь, Сергей заметил, что рука девушки неестественно холодная, почти ледяная, но пройдя в комнату и увидев на столе бокал с прозрачной жидкостью, в котором плавали кубики льда, понял природу этого холода. Подруги детства в комнате не было.
   -А где Натаха? - он, не дожидаясь приглашения, на правах старого друга плюхнулся в одно из кресел и выжидательно посмотрел на вновь взявшуюся за свой бокал девушку.
   -А... - небрежно махнула рукой та, - в спальне переодевается. - И тотчас, словно в подтверждение её слов, из дальних дверей выскользнула худощавая фигурка, одетая в лишь тонкие шелковые трусики и полупрозрачный пеньюарчик, сквозь который явственно просвечивали небольшие, но правильной формы груди.
   -Наташк, ну, ты вообще! - Надя весьма не двусмысленно крутанула пальцем у виска и кивнула головой в сторону обалдевшего от такого зрелища Сергея.
   -А, ты уже пришёл?! - Натаха на мгновение остановилась, словно стушевавшись, затем беззаботно махнув рукой, продолжила движение. - Мы с Сережкой уже тысячу лет дружим, подумаешь. И заметь, без всяких там глупостей! - она озорно улыбнулась. - Мы ещё и не так можем и хоть бы хны! - С этими словами она приблизилась к Сергею и с легкой полуулыбкой плюхнулась ему на колени. Затем, игриво вильнув задом, встала и ещё раз крутанув им прямо перед глазами окончательно ошалевшего Сергея, вернулась в комнату, из которой, собственно, и вышла. А капитан, не в силах оторвать взгляд от женской попки, замер с вытаращенными глазами, чувствуя, как горячая кровь, толкаемая ударами гулко стучащего сердца, устремилась в предопределенном природой направлении... Рука, непроизвольно потянулась к карману... Но тут он запоздало вспомнил о находящейся в комнате Наде и почувствовал что краснеет. Подняв взгляд, Сергей покосился в её сторону. Слава богу, та с миной полнейшего равнодушия, написанного на её лице, уже сидела в кресле и неторопливо, маленькими глоточками пила ледяное виски. При этом в её мысли закралось нехорошее подозрение, что это Натахино "случайное" появление в полураздетом виде было хорошо продуманным.
  
   Вечер оказался донельзя скучным. Знакомых было мало, а с незнакомыми искать точки соприкосновения не хотелось. Хозяин торжества, коротко рассказав о причине столь радостного события, а именно об открытии нового, как он выразился, "шикарного" ресторана "Элегия", в коем и происходила презентация, пригласил гостей за столы, и веселье началось. Глядящему на "гудящую" толпу Сергею (за весь вечер выпившему лишь два маленьких бокальчика вина и почти не притронувшегося к еде), всё происходящее казалось нудным и скучным. Музыка, звучавшая в такт щелканью челюстей, оказалась плохо подобранной и действовала на нервы. Он откровенно грустил. Тем более что приглашённый на презентацию тамада с самого начала был излишне шумен, груб в своих шутках и уже к концу первого часа умудрился напиться в зюзю. А после того, как во время очередного тоста спутал презентацию со свадьбой и предложил выпить за жениха и невесту, был с позором изгнан вон. Головотяпов взял организующие бразды в свои руки и дальше веселье пошло только по нарастающей. После пары-тройки предложенных им тостов стало и впрямь веселее. Кто-то кому-то успешно бил морду, кто-то пытался танцевать, кто-то спокойно завалился спать, разлегшись тут же на стоявших вдоль стен широких и непонятно откуда взявшихся кожаных диванах. Кто-то, решив, что погулял вдоволь, отвалил домой. Презентация затягивалась, а Сергей все сидел в одиночестве и откровенно скучал. Наконец возле его столика, стоявшего в самом уголке зала, появилась, ускользнувшая ещё в самом начале застолья, Наташа. Под руку она держала свою совершено пьяную подругу.
   -Поедем домой? - Наташа скорее утверждала чем спрашивала, и потому, не дожидаясь ответа, направилась в сторону выхода. Сергей, подхватил выпавшую из её рук Надю и, едва не таща на себе, поспешил следом.
   -Девочки, вы уже уходите? - у самых дверей их догнал хозяин заведения Алексей Витальевич Головотяпов. Он широко улыбался, но, как показалось Алферову, улыбка была вымученной.
   -Ариведерчи, Леша! - сделав ладошкой, Наташа выскользнула за гостеприимно распахнутые швейцаром двери.
   -Пока, пока... - расстроено протянул Головотяпов, и почему-то сердито, нет, скорее даже зло посмотрел в спину уходящего Сергея.
   Уезжали они так же, как и приехали, на Наташиной "Ауди". Наташа казалась абсолютно трезвой. Она если и выпила спиртное, то по ней это было совершенно незаметно. Но по тому, как медленно и аккуратно девушка вела машину, Сергей заключил, что всё же несколько капель она себе позволила. Ехали не торопясь, и до Садовой добрались без происшествий. Припарковав автомобиль, Наташа устало откинулась на спинку сиденья и на мгновение закрыла глаза.
   -Сережка, ты Надюху до квартиры доведёшь?
   -Доведу, а ты что, так здесь всю ночь и будешь сидеть?
   Наташа криво и немного грустно улыбнулась и, пожав плечами, ответила:
   -Да нет, я тоже с вами пойду, только мне потом ещё авто в гараж отогнать надо.
   -Так какие проблемы? Сейчас вместе и отгоним. Только с Надюхой в темпе вальса разберёмся и отгоним, - заверил её Сергей, осторожно вытаскивая безвольное тело Нади из машины и поднимая её на руки. Девушка, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, оказалась на удивление тяжелой, и Сергей изрядно запыхался, прежде чем поднялся с ней на площадку второго этажа. Минуту спустя, уложив её на узкий диванчик, стоявший в гостевой комнате, Сергей и Наташа покинули квартиру. Спустившись вниз и сев в машину, они поехали в сторону нового микрорайона.
   Наташин гаражный кооператив, где стоял её купленный уже на свои, а не на бывшего мужа, деньги, гараж, находился на самой окраине города. Южной стороной окружающего его забора он почти впритык подходил к новым десятиэтажкам, а северной и северо-восточной вторгался в пределы уже слегка прореженного леса.
   -А знаешь что, давай покатаемся, съездим за город, - внезапно предложила Натаха, когда они уже проехали последнее кольцо, и до въезда в гаражный кооператив оставалось несколько сотен метров.
   -Запросто, - охотно согласился Сергей. И почувствовал, как внутри забегали суматошные чёртики, а в душе наметилось пока еще легкое, едва уловимое, почти незаметное ему самому томление.
   -Только, чур, машину ведешь ты! - включая правый поворотник, предупредила Наташа.
   Чуть помедлив, капитан кивнул головой:
   -Согласен. - Он улыбнулся, и озорно сверкнув глазами, добавил: - Кутить так кутить!
   А машина уже сбавила ход и плавно приткнулась к обочине. На то, что бы поменяться местами, ушли секунды. Сергей не рассчитал, нажимая на педаль газа и автомобиль, взревев двигателем, сорвавшись с места, стал стремительно набирать скорость.
  
   Они неторопливо выехали на прямую, ведущую за город и, миновав сонный пост ГАИ, свернули на автомагистраль. Редкие встречные машины, мигая фарами, проносились мимо и растворялись в бесконечности ночного пространства. Позади ещё слегка угадывались красные огни чужих габаритов, а впереди уже не было никого, только бесконечная гладь дороги, выхватываемая светом мощных фар. Сергей снова притопил педаль газа, сливаясь с автомобилем в завораживающем ощущении скорости.
   -А знаешь что, давай свернём в лес?! Сто лет в ночном лесу не была! - звуки женского голоса вывели Сергея из состояния упоения. Он, ещё не до конца скинув с себя чары ночного пути, что-то неопределенно хмыкнул, но, увидев впереди темную полосу проселочной дороги, всё же притормозил и послушно повернул в сторону.
   Темные исполинские деревья, еще не тронутые захапистыми перестроечными лесниками, сомкнулись над их головами, образуя своими кронами убегающие вдаль арки.
   -Останови, - как-то уж совсем тихо попросила Наташа, и он, не разжимая губ, кивнул. В полном молчании въехав в лесной прогал, Сергей выбрал площадку поровнее и, остановив машину, выключил двигатель. Секунду помедлив, потушил фары. Умопомрачительная неестественная тишина черной как жуть ночи окутала их со всех сторон. Они молчали минуту, две, три...
   -А ты не боишься? - игриво спросил он, чтобы хоть как-то нарушить эту затянувшуюся молчанку.
   -Чего? - вроде бы шутя, но с явно проступающей от волнения хрипотцой спросила Наташа, и он, даже, казалось бы, в чернильной темноте, увидел, как она повернула голову в его сторону.
   -Да так, лес... - задумчиво произнес Сергей, и тут же быстро, будто неожиданно решившись, добавил: - А вдруг изнасилуют!
   -Ты что ли? - снова в тон ему переспросила она. - Не верю.
   -??? - он замялся, не зная, что ответить.
   -Хотя знаешь, может в этом что-то и есть. А вдруг рядом со мной и впрямь маньяк? В конце концов, ты только что из командировки, по женщинам, поди, стосковался. Так что может тебя действительно надо бояться, - Она выдержала короткую паузу и, сверкнув глазами в сторону Сергея, казалось бы, по-прежнему озорно, но как-то уж совсем тихо добавила: - А может тебя надо не бояться, а пожалеть и приголубить, а?
   От этого внезапно заданного вопроса-вывода Сергей едва не вздрогнул, уж больно его мысли-желания совпали с содержащимся в нём смысле. Он едва удержался, чтобы не крикнуть: "Да, да, это именно то, что нужно"! - но сжав плотно губы, заставил себя думать иначе. "Нет, так нельзя, - упрямо твердил он, пытаясь убедить своё сознание в искренности этих слов, - мы же просто друзья, столько лет и..." И вдруг неожиданно для самого себя: "А почему бы и нет?!" И, наклонившись через сиденье, он поцеловал девушку в распахнувшиеся ему навстречу губы. Они слились в долгом поцелуе. Затем Сергей на мгновение отстранился и осторожно опустил спинку сиденья...
   Получасом спустя уже одевшись, они лежали на откинутых сиденьях, не касаясь друг друга и ничего не говоря. И только легкое завывание изредка налетавшего ветра нарушало тишину окружающего пространства.
   -Тебе было хорошо? - внезапно спросила она и, приподнявшись на локте, повернулась в его сторону.
   Он кивнул и поцеловал её в щечку. Наташа неуверенно улыбнулась.
  
   Они ещё немного полежали в машине, затем она подвезла его к КПП части и, одарив дежурным поцелуем, поколесила к своему дому. О первоначальной цели своей поездки, а именно о гараже, они и не вспомнили. Да и какой к чёрту гараж, когда на востоке перемигивались предрассветные зарницы?
   Сергей проводил удаляющуюся машину долгим задумчивым взглядом и, рассуждая о странностях мужской и женской дружбы, неторопливой походкой отправился в общежитие. Потом он ещё некоторое время лежал в кровати, с обыкновенной человеческой теплотой вспоминая о подруге детства, столь неожиданно оказавшейся с ним в одной "постели". При этом капитан не мог даже представить, что на утро у неё и страдающей от головной боли подружки произойдёт короткий, но очень содержательный диалог.
   - Ты с ним переспала? - держась за голову и наливая в бокал порцию очередного пойла спросила Надя.
   -Естественно, я же хотела его женить. А он, оказывается, с презервативами во всех карманах... Вот сволочь! - и больше не сказав ни слова, Натаха отправилась на свою давно уже опостылевшую работу, где её ждали толстые гроссбухи и такие же толстые "подружки" бухгалтерши.
  
   С того столь памятного дня прошел уже не один год, Сергей женился. Вышла второй раз замуж и развелась Наташа, а чувство, то самое животное чувство, при встрече с ней заставляющее его лезть на стену от вожделения, осталось. И это несмотря на наличие красавицы-жены.
   Переспать с Натахой ещё раз как-то не случилось, а изнывать от похоти не хотелось. Поэтому, едва завидев её сексапильную походку, Сергей старался ускользнуть куда-нибудь в сторону, дабы не оказаться с ней в опасной близости. Но полностью избежать встреч не удавалось никак. Дело было в том, что незамужняя Наташа устроилась на какую-то сержантскую должность в строевой отдел части и теперь целыми днями перебирала штабные бумаги.
  
   Альбина.
   Альбина любила заниматься сексом, но размеренным, спокойным, примерно один раз в неделю, иногда чуть чаще. Желание приходило к ней спонтанно: изредка днём, ещё реже вечером. Обычно же оно "являлось" к ней по утрам, когда за окном уже брезжил рассвет, но всё вокруг еще спало сладким предрассветным сном. Тогда её начинало распирать шедшим изнутри зовом. Она как бы ненароком толкала локотком своего всегда очень чутко спящего мужа и так же, как бы случайно, (во сне), запустив руку под резинку трусов, притворялась спящей. Ей нравилось, когда проснувшийся, полежавший некоторое время в неподвижности супруг сперва от бездеятельности, затем уже со все больше и больше возрастающим энтузиазмом начинал теребить, ласкать безвольное тело претворяющейся спящей супруги. Ей нравилось доводить его до исступления своими отказами, своим притворным равнодушием, видеть, как он злится на её нежелание, и лишь затем, уже вдоволь насладившись его страданиями, "сжалившись", окунуться во власть любовной страсти.
   Детей у них не было. Хобби - ни у неё, ни у него - тоже, а необременительные домашние хлопоты они выполняли по очереди. Так что свободного времени на заботы о себе, любимой, хватало с лихвой, тем более, что готовкой она почти не занималась. Лишь изредка вечером могла приготовить омлет или пожарить котлеты из купленного в ближайшем ларьке фарша, по субботам варила кастрюльку борща. Но в воскресенье уже ни-ни. В этот день на все дела было наложено табу. В выходной она предавалась полноценному отдыху, а все работы на кухне брал на себя Сергей. Он готовил сразу много и разного, причём делал это не просто бездумно кашеваря по вычитанным в книге рецептам, а с выдумкой, умудряясь порой так видоизменить рецепты, что едва ли составители кулинарных книг смогли бы углядеть в них изначально заявленные блюда. Но, тем не менее, всё, что он готовил, было неизменно вкусно и быстро съедалось.
   Новость о его командировке в Чеченскую республику Альбина встретила легко, в спокойной уверенности умудрённой жизнью женщины, не первой раз провожавшей мужа на войну. Сергей ездил в "Чухондию" уже два раза и неизменно возвращался. Возвращался весёлый, целый и с энным количеством подзаработанных наличных. А вот наградами его не баловали. Многие офицеры из числа бывавших с ним в командировках, даже те, кто просиживал свои штаны в штабных вагончиках, а зачастую именно они, щеголяли в праздничные дни увешанные государственными наградами. А её окопный "Ванька", или, как он сам себя обзывал в пылу очередной обиды - "окопное быдло", за две командировки так и не получил даже захудалой министерской "подлости" - как в просторечии именовалась медаль министерства обороны "За воинскую доблесть". Нельзя сказать, чтобы это так уж и сильно портило ему жизнь, но изредка, когда в большие праздники происходило привычное награждение "не участвовавших", Сергей приходил домой злой и подолгу перечислял, кому из особо "не отличившихся" раздавались очередные медали и подарки. Альбина, слушая мужа и делая вид, что тоже глубоко оскорблена подобной несправедливостью, сочувственно-понимающе кивала, но в душе относилась к этой "ерунде" с полным безразличием. Подумаешь, побрякушка на груди! Это не новая машина, не квартира, не назначение на очередную должность. Кто-кто, а она, дочь отставного полковника, хорошо знала, сколь малую роль при назначениях играют боевыё заслуги. В деле продвижения по карьерной лестнице ценились заслуги совершенно иные. И уж конечно взамен любого ордена она предпочла бы именно квартиру, пусть не в центре, пусть не супер-люкс, но свою, отдельную, а не эту задрипанную комнатёнку в общежитии, в которой не только по человечески жить, но даже разместить широкую двухместную кровать было нельзя. Увы, квартира им не светила. Будучи женщиной рационального склада ума, она уже давно сделала основополагающий вывод: дома для военных не строят и строить в ближайший год-другой не будут. Слишком много за последнее время говорилось про их строительство. Кто только не обещал построить для их части трехсот квартирный жилой дом. Но она в это не верила, ибо "замечательной" чертой современной политики было именно то, что если о чём-то начинали говорить слишком много и убедительно, то как раз этого делать и не собирались. Так обстояло и с коррупцией, и со строительством новых производств, и с улучшением благосостояния военных, и с общим подъемом уровня жизни. Она знала, что если некто сказал: "мочить в сортире", то никого в сортире мочить не будут. А если малость и обмакнут, то только для того, что бы тут же вынуть, со всевозможными извинениями обмыть, а затем, приделав к его ухмыляющейся роже нимб мученика, с великими почестями посадят на горб всё тому же прозябающему в нищете и бесправии русскому, да и не только русскому, работяге. Так она думала, и мнения своего в обозримом будущем менять не собиралась.
   Но сегодня у Альбины было особенно пакостное настроение. Суббота. У неё выходной. Сергей на службе. Дома тишина, хоть волком вой. Даже подружка Оксанка (соседка по комнатам) умотала по своим делам в город. От скуки жена капитана Алфёрова уже вопреки своим привычкам успела приготовить борщ, пожарила свиные рёбрышки, даже напекла большую тарелку пирожков. А ни мужа, ни соседки, с которой можно было бы обсудить свои проблемы, не было. А Альбине так хотелось позлословить по поводу недавней ссоры между Сашкой и Настей Курочкиными (закончившейся обоюдным мордобитием, после чего Настька уже второй день не выходила из своей комнаты). По этому поводу Альбина уже который день недоумевала: по ночам, что ли она, то есть Настька, в туалет шастает? А Сашка с криво заклеенной пластырем царапиной, идущей через весь лоб, уходя на службу рано утром, появлялся только поздно вечером и, сразу же, шмыгнув в семейную каморку, тоже старался не показывать оттуда своего носа.
   Но кроме гнетущего чувства одиночества у Альбины была более веская причина для плохого настроения: в холле общежития вывесили новый список очерёдности на жильё, в котором они каким-то чудодейственным образом переместились с семьдесят третьего места на аж сто двадцать первое. И хотя Альбина со всей очевидностью понимала, что квартиры не светят ни кому, всё одно, противное ощущение униженности подобным переделом изрядно подпортило ей кровь. И теперь она всё утро с нетерпением ждала возвращения подруги или хотя бы собственного супруга, чтобы высказать всё, что она думает об их начальстве. Но мужа всё не было, Оксанки тоже, в томительном ничегонеделании она включила и выключила телевизор, немного почитала книгу, немного помечтала о несбыточном. Затем снова включила телевизор и незаметно для себя уснула...
  
   Натаха.
   Время, оно жестоко. Шрамы, оставляемые временем, ничто не может изгладить. Их можно приукрасить, запрятать глубоко под внешней мишурой и штукатуркой, но они неизбежно выползут на свет своими зияющими прорехами...
   С некоторых пор Наташа стала понимать, что заполучить очередного богатого лоха в мужья ей вряд ли удастся. И как бы не было грустно это осознавать, но на вахту у дверей богатых офисов пришла "новая смена". Муж... да что богатый. Хотелось хотя бы просто нормального мужика, а не до одурения воняющего сивухой, ни на что не способного алкаша из подворотни. Хотелось. Но они встречались всё реже и реже, а тащить в постель кого попало... Она уже и не помнила, когда последний раз ощущала на себе тяжесть мужского тела. Подспудное чувство собственной невостребованности угнетало не хуже жестокой болезни. А ощущение внутренней пустоты и никчемушной бездонности тяготило.
   Будние дни недели, тянувшиеся в своей серой однообразности, наконец-то закончились, но и, казалось бы, долгожданная суббота не только не успокоила, не принесла умиротворённости, а наоборот, своей туманной дремотностью повергла её в состояние ещё большего уныния. Без дела промаявшись весь день, Натаха без особого интереса посмотрела очередную серию вечернего телесериала, характеризуемого двумя словами: "слёзы и сопли" и отправилась спать.
   Воскресное утро ничем не отличалось от субботнего, разве что проснулась Наташа несколько раньше, да за окном вместо вчерашнего, по-зимнему яркого солнышка и бьющегося об оконные рамы ветра, стояла тихая пасмурная серость. Почти целый час Натаха предавалась лености, лежа в постели. Но будучи не способна в силу обстоятельств воспринять эту самую леность с наслаждением, быстро скатилась в бездну тупого уныния.
   "А не прошвырнуться ли мне по городу?" - эта мысль показалась ей достаточно интересной, способной хоть как-то развеять, отвлечь от прочих мучавших её с самого утра бредней. Она лениво потянулась и медленно, словно нехотя откинула тонкое покрывало, укрывавшее её ночью. С задумчивым видом застыв в беспомощной неподвижности, Наталья зябко передёрнула плечами и потянулась, сгоняя с себя остатки сонного оцепенения. Затем улыбнувшись самой себе, и подобрав под себя ноги села. Всё ещё оставаясь в кровати, она протянула руку и, достав с прикроватной тумбочки массажную расческу, причесала спутавшиеся за ночь волосы, рассыпав их по смуглым плечам отдельными темными россыпями. Затем, резко повернувшись, свесила ноги на пол и так же резко встала.
   Через час, неторопливо умывшись, слегка перекусив и наведя полный марафет на свой облик, Натаха перекинула через плечо сумочку и по-прежнему привычно неторопливо покинула уютные стены своей квартирки.
  
   Ощутив чье-то прикосновение, Наталья сперва даже не обратила на это внимания. Мало ли кто, разглядывая товары, в сутолоке рыночных ларьков толчется рядом? Она, не выпуская из рук приглянувшуюся кофточку, отстранилась, но прикосновение чьего-то тела не ослабло. Это становилось интересно, но отнюдь не забавно. Она уже было хотела повернуться, чтобы отбрить наглеца, когда:
   -Привет, - раздавшийся над ухом знакомый голос легко объяснил ей эту бесцеремонную настойчивость. Она обернулась.
   -Привет, - почти пропела Натаха и неподдельно радостно улыбнулась. Ей и впрямь приятно было видеть перед собой растерянно-смущенное лицо Сергея. - Как ты поживаешь?
   -Да вот... брожу... - неопределённо ответил тот, задевая разведёнными в стороны руками двигающихся по рядам покупателей. Запах ЕЁ духов, смешанный с ароматом ЕЁ тела, коснулся ноздрей, и Сергей, ни на секунду не задумываясь, решил, что сегодня позволит себе всё. Теперь в преддверии командировки измена жене уже не выглядела столь кощунственно. Непонятно почему, но он представлял себя идущим на Голгофу смертником, коему в последние минуты жизни позволено если не всё то многое.
   -Как супруга?- улыбка на её лице медленно угасла, она положила облюбованную кофточку на прилавок и шагнула в сторону, освобождая место для следующего, возможно менее привередливого покупателя.
   -Да вроде нормально, а как ты? - её холодность, а может что-то ещё, потаённое, неуловимое для простых чувств, но видимое где-то на уровне подсознания или, скорее, даже на уровне звериного инстинкта, подогрело его страсть ещё сильнее.
   -А что нам, молодым да неженатым, - она довольно кисло улыбнулась. - Хожу, брожу, никуда не спешу, а день только начинается. Вот думаю куда пойти, куда податься... - она замолчала, нарочно прервав на середине известную присказку.
   -Вот и мне тоже заняться нечем. Может быть, - он наклонился поближе к её уху и как бы полушутя, хотя на самом деле в его предложении шутки не было ни капли, негромко продолжил, - возьмём шампанского, шоколадку и... - он едва не задохнувшись от собственной смелости добавил: - попрелюбодействуем...
   -Запросто! - легко, с сумасшедшей бесшабашностью согласилась она, при этом улыбкой и всем своим видом показывая, что, мол, ты же понимаешь, это всего лишь шутка.
   И он и она, стремясь к единому, как бы играли с друг другом, давая самим себе возможность в любой момент отступить в сторону и превратить всё в невинную шутку старых друзей. Хотя были они всё ещё друзьями или же только играли в очередную игру?
   Пребывая в таком же подвешенном состоянии и не зная, чем закончится встреча, они приобрели шампанское. Точнее, шампанское и пару шоколадок, как истинный джентльмен, приобрёл Сергей, а вот в аптеку как бы между прочим заглянула Наталья. И с этого момента он понял, что отступать некуда.
  
   В её квартире они оказались через час. Алфёров чувствовал себя ужасно неуютно. Всё происходящее казалось ему слегка надуманным и каким-то противоестественным, разительно отличающимся от того первого раза, когда всё произошло как нечто само самой разумеющееся, как логическое продолжение ночи. Сегодня всё было не так. Чувствуя себя не в своей тарелке, он открыл шампанское и наполнил принесённые Натальей бокалы. Они о чём-то говорили, смеялись, но напряженность не спадала. Более того, Сергей, по-прежнему жаждавший её тела, внезапно ощутил, как его желание стало превышать возможности. Похоже, чтобы набраться решимости, одной бутылки шампанского оказалось мало. Он вдруг со всей отчётливостью и страхом, да-да, именно страхом, понял, что если он не сделает это немедленно, то позже у него не получится вовсе. Продолжать никому не нужное застолье не имело смысла. Алфёров, решительно встал, чувствуя, как его спина покрывается потом, подхватил на руки притворно смутившуюся девушку и, вынеся её в гостиную, уложил на широкий диван, покрытый мягким бархатным покрывалом. И тотчас не мешкая боле не секунды, принялся за раздевание. Первым делом он скинул мешающие одежды с себя. Оставшись в одних плавках, опустился на колени и принялся покрывать поцелуями её шею. А Наташа, лежала с закрытыми глазами и, оставаясь почти недвижимой, едва заметно улыбалась и лишь слегка подвинулась в сторону диванной спинки, освобождая край для своего "друга". Но тот, словно и не заметив этого, не сдвинулся с места, предпочтя оставаться коленопреклоненным. Пощекотав мочку её правого уха, пробежав губами по ямочке на её щеке, коснувшись кончиком языка нежной кожи на её шее, он чуть отстранился, решительно и быстро расстегнул все пуговицы на её одежде и стянув с неё сначала брюки, а затем и кофточку, принялся за расстёгивание запрятанного под шёлковой блузкой лифа. Эта, казалось бы, простая процедура далось ему далеко не сразу.
   -Разучился? - тихо шепнула Натаха. Она вовсе не желала его обидеть, а лишь как бы констатировала сам факт. В ответ он только смущённо улыбнулся и молча кивнул. Всё так и было: его жена всегда раздевалась сама, и за годы супружеской жизни Сергей уже успел подзабыть, где находятся все эти заклепочки, крючочки и прочая дребедень.
   -Подожди, - девушка слегка приподнялась и закинула руки за спину. Он снова кивнул и чуть отстранился. Наташа, быстрым движением расцепив столь неподвластную Сергею вещицу и вытащив её за одну из бретелек, без всякого сожаления швырнула на пол. Взгляд Алфёрова скользнул по женской фигуре и едва не взвыл от распирающего желания. Оставшись в одной блузке и таких же белоснежных шёлковых трусиках, Наташа выглядела ещё желанней.
   С трусиками Сергей справился гораздо быстрее. Теперь оставалось снять последнюю деталь одежды, но, потянув вверх блузку, он почувствовал сопротивление.
   -Не надо, не снимай, я так не люблю, - но эти слова остановили его лишь на мгновение. Он замер, а затем вновь потянул блузку вверх и, поддавшись его настойчивости, сопротивление ослабло. Натаха лишь глубоко вздохнула и зябко поёжилась. Теперь она лежала совершенно раздетая, неподвижно застывшая и беззащитная. Сергей прошёлся по её телу губами, поласкал руками груди, живот, опустился ниже, затем на мгновение оторвался от ласк, приподнял взгляд: она молча поманила его рукой. Повинуясь её движению, Сергей больше не медлил. Он осторожно развел в стороны её колени и тут только почувствовал, что не готов.
   -Перехотел, - Сергей скорее подумал, чем произнес это слово и, обильно покрываясь потом, в бессилии отвалился в сторону. В просторном помещении стало жарко. До духоты. Он лег на бок и осторожно прошелся рукой снизу вверх от низа живота до остро топорщащихся вверх сосков. Затем скользнул снова вниз по животу, на мгновение застрял, шевеля пальцами в узкой полоске волос, и вздохнул.
   -Перехотел, - снова, уже громче, произнёс он, стараясь скорее оправдаться в своей беспомощности, чем пытаясь довести до неё происходящее.
   -Со мной у мужиков это бывает, - откликнулась Наташа, оставаясь всё такой же безучастной и не делая попыток хоть как то его поласкать или утешить. - Не у тебя первого. Не торопись. Всё получится.
   От сказанных шепотом слов Сергея едва не передёрнуло. "А что ты ждал, идиот? Что она сидит у окна и вечно ждёт, когда ты появишься на белом коне? Естественно, у неё была куча мужиков. Плевать".
   -Мне надо привыкнуть, я не могу так сразу, - это сказала она или в голове прозвучали его собственные мысли? Нет, всё же она...
   Сергей снова глубоко вздохнул, он знал, что может; знал, что заминка - всего лишь досадное недоразумение. Во всяком случае, с женой у него всегда всё получалось, всё происходило на высшем уровне. Всегда, когда бы он не пожелал этого сделать. И даже сейчас в бессилии едва не скрежеща зубами, знал причину своей неудачи: он слишком сильно жаждал и слишком сильно волновался, вот и результат, а точнее его отсутствие. Но увы, поделать с этим уже ничего не мог. Желание оставалось прежним, а возможности куда-то ушли. Сергей что только не перепробовал: и ласкал, и беззастенчиво рассматривал её, но ничего не получалось. Наконец, когда он почти отчаялся, что-то изменилось. Сергей осторожно, стараясь не спугнуть столь хрупкое изменение, приподнялся, навис над Натахой, вспомнил о лежащих у изголовья презервативах, но, в последний момент передумав, мысленно махнул рукой и стал опускаться. Женщина, по-прежнему оставаясь безучастной, что-то сказала, но так тихо, что Сергей совсем не расслышал что именно, но почему-то почудилось: "...вот и получилось".
   Он уже почти не стремился доставить удовольствие ей, весь его природный инстинкт, все остатки его разума повелевали ему скорее завершить сам процесс, он боялся... боялся, что в любой момент может "произойти сбой".
   -В тебя можно? - тяжело дыша, со свистом втягивая воздух, спросил он, уже чувствуя, что долгожданная развязка близка. На что она лишь беззаботно махнула рукой.
   -Валяй. Если что, медицина у нас всё выдерет.
   От этих слов Сергею стало ещё жарче, он хотел было выйти, но не нашёл в себе сил противиться искушению. Дернувшись всем телом, он ухватил её за плечи, потянул на себя и, наконец, замер.
   Чуть позже с непонятным отвращением к самому себе, чувствуя, как по телу бегут бесконечные, горячие, липкие и противные ручейки пота, Сергей встал и молча протопал в ванную. Там он долго мылся, смывая с себя и пот, и свой, как ему казалось, позор бессилия в невозможности насладить женщину, и стыд запоздалого раскаяния.
   Когда же Алферов, наконец, вернулся в комнату, Наталья всё еще продолжала лежать. Одетая лишь в полупрозрачные трусики и блузку, она вновь поманила его к себе. На мгновение ему показалось, что сейчас бы у него всё получилось с лёгкостью, но вновь накатившее чувство раскаяния, вины задавило это возникшее желание.
   -Извини, ты так и не испытала... - он замолчал. Всё было понятно без слов.
   -А, - она отмахнулась от него как от досадливо кружащей мухи, - я холодна как айсберг.
   -Может быть, я что-то не так сделал, - понимая что порет чушь, он, тем не менее продолжил говорить, - может, надо как-то по-другому... как лучше тебе...
   -Когда-нибудь я тебе скажу как мне лучше, но не сейчас, - Натаха встала и принялась одеваться.
   -Но сейчас тебе было плохо...
   -Плохо? - она с удивлением посмотрела в его сторону. - Мне было хорошо. Я так давно не чувствовала на себе мужского тела, - женщина широко улыбнулась, - теперь я могу сказать подружкам, что спала с таким мужчиной... - она мечтательно закатила глаза, - а остальное... это не самое важное. - На мгновение Наташа замолчала. Затем, как-то отстраненно окинув его взглядом, уже значительно тише спросила: - Тебе пора? - И не дожидаясь ответа: - А хочешь, я тебя подвезу до дома?
   Он не хотел. Он боялся, что их увидят вместе, но и отказаться было глупо и по-своему неудобно, и потому согласно кивнул. При этом его лицо было столь задумчивым и грустным, что она невольно сделала шаг в его сторону и нежно коснулась рукой Сергеевой щеки.
   -Мне было очень хорошо. Поверь. - Их глаза встретились.
   -Но ты же не ....! - Похоже, именно эта мысль угнетала его сейчас больше всего.
   -Ерунда! Мне было приятно. Кроме того, я действительно смогу сказать своим подружкам, что сегодня у меня был такой самец... - она поняла, что повторяется, хотела добавить что-то ещё, но увидев оторопевшую физию Сергея, поспешно заверила: - Не боись, - её голос зазвучал насмешливо и грубо, - твоя хмындра ничего не узнает.
   Он понимающе кивнул, но от её слов на душе почему-то стало ещё пакостнее.
  
   -Мне тоже было хорошо, - уже сидя в машине, сказал Сергей, - но знаешь, как-то... - подыскать подходящие слова оказалось трудно, - стыдно, что ли... перед женой... Не знаю, что-то внутри... неприятное. Я жене давно не изменял... совсем...
   -Да ладно, чего уж там, - Наталья притопила педаль тормоза, останавливая автомобиль и пропуская шагнувшую на "зебру" старушенцию. - Это только первый раз тяжело, потом привыкаешь! - со знанием дела подытожила она, зло провожая глазами едва передвигающуюся бабку. В следующее мгновение машина рванула с места и, быстро набирая скорость, понеслась в сторону Пионерской площади.
  
   Вскоре они заметили знакомые очертания забора. Неподалёку, справа в сотне метров от перемигивающегося светофора стоял девятиэтажный дом, а сразу же за ним располагался контрольно-пропускной пункт части. Почти не сбавляя скорости, Наташа, со скрипом тормозов, догоняя затухающий зелёный сигнал, повернула на перекрестке и, преодолев последние сотни метров, остановила "Ауди" прямо напротив КПП. Затем передумала, дав газ, свернула за угол и, прижавшись к бордюру, выключила двигатель.
   -Пока! - её правая рука, скользнув по его лежавшей на бедре ладони, поднялась вверх и пошевелила пальчиками. Непонятная грусть, внезапно нахлынув к ней в душу, заставила отвернуться и посмотреть на стайку воробышков, чирикающих подле небольшой, натекающей с крыш лужицы, и быстро поморгать ресницами, сгоняя непрошенную слезинку, что бы, не дай бог, он не увидел в её глазах отблеска этой горестной влаги. А Сергей смущенно улыбнулся, виновато пожал плечами и поспешил вылезти из душного пространства автомобиля. Дверца с его стороны плавно открылась, выпустив его наружу, и почти сразу, так же легко и плавно встала на место, погрузив салон в приятный полумрак, укрытый от мира тонированными стеклами иномарки.
  
   Наташа не повернулась в его сторону ни тогда, когда дверь открывалась, ни тогда, когда та вставала на место, но почти физически ощутила взгляд Сергея, пристально рассматривающего её сквозь темное стекло и непроизвольно всхлипнула. Вздохнув и по-прежнему не глядя в его сторону, она запустила мотор. Он же обогнул машину спереди и, подойдя к дверце водителя, легонько постучал по стеклу. Натаха быстро сморгнула и постаравшись придать себе вид полнейшего равнодушия, чуть приопустила боковое стекло. Прощаясь, подала руку.
   -Пока! - посмотрев по сторонам, Сергей воровато пожал тонкие, слегка холодные пальцы и, не оглядываясь, торопливым, чуть раскачивающимся шагом побрёл прочь. Он шел, ссутулившись и качая головой, словно пытаясь изгнать воспоминания сегодняшнего дня...
  
   Уже догадываясь, что этот их совместный левый загул окажется последним, Наташа отпустила педаль сцепления. Ей захотелось вернуть его, остановить, выбежать из машины и, цепляясь за ноги, умолять остаться с ней навсегда. Только сейчас она поняла, что никого и никогда у неё не будет роднее и ближе чем он - друг детства и... А все эти стремления жить красиво, иметь богатого мужика под порывами нахлынувшего чувства развалились как карточный домик, рассыпались бисеринками холодного снега по почерневшей от обуглившихся мечтаний мостовой жизни. "Как я жила все эти годы без него? Как я не понимала этого? Даже тогда, когда я, как мне казалось, просто хотела женить его на себе, я... я же любила его, любила... Неужели нельзя всё вернуть? Поздно? Хотя, что вернуть? Детские гуляния в саду? Дурашливые, ни к чему не обязывающие беседы? Смешно... Настоящие чувства приходят позже, и понять их дано далеко не всегда... - она едва не плакала, когда, медленно выведя машину со двора, рванула по улице прямиком к загородному шоссе. Сигналя и упрямо обгоняя едущие в том же направлении автомобили, она проскочила на красный свет, заставив сердито фыркнуть сигналом едва не врезавшийся в неё "Мерседес", а замызганную "шестерку" испуганно шарахнуться в сторону и, свернув в переулок, по короткой дороге выскочила на широкую загородную трассу. Вырвавшись за город, она всё ускоряла и ускоряла бег машины, накручивая километры на спидометр, пока ненароком проснувшаяся в ней девчонка-подросток не истончилась в быстро истаявшую дымку, а на её месте вновь возникла холодная, рассудительная, циничная стервь. Остановившись на обочине, стервь неторопливо закурила. Окидывая взглядом стоявшие неподалеку черные стволы деревьев, совсем не по-женски сплюнула на чёрный от влаги асфальт, затем скомкала едва задымившую сигарету и, с визгом покрышек развернув свою уже третью по счёту "Авдюху", медленно порулила в сторону мигающего ночными огнями города.
   Красивая жизнь ещё ждала её впереди. Может быть не сейчас, может быть за тем перекрёстком, на другой улице, в другом городе, но она её ещё ждала. И она это знала...
  
   Степан.
   Степан Дудников зиму не любил. Может, и не было у него "невыносимых страданий", как у некоего литературного героя, но холодина и снежная карусель навевали на него необоримую тоску. Да и весна в этот год не радовала его душу, надоев своей слякотностью и пронзительными, часто прилетающими с севера ветрами. Когда же северный ветер менялся на юго-западный, тот неизменно приволакивал за собой тяжелые снежно-дождливые тучи, без устали сыпавшие на землю холодную снежно-дождевую кашу. Одним словом, зимняя, так надоевшая тоска на его сердце никак не желала рассеиваться. И даже мимолетные появления "мадам Зои", как он шутя называл свою давнюю подружку, не могли вывести его из состояния уныния. И потому Степан с нетерпением считал дни; дни, оставшиеся до убытия в спецкомандировку. Должность у него была не слишком хлопотная, но денежная. Начальника ГСМ отряда боевыми днями старались не обижать. Да и зачем обижать, если и Дудников, в свою очередь, делал деньги вышестоящему начальству? От его соляры и масла кормились многие. Начальник ГСМ - это вам не какой-нибудь командир группы, с которого если что и поимеешь, так только одну головную боль. Начальника ГСМ если и не любили, то, во всяком случае, с ним считались, тем более, что командировка у Дудникова была далеко не первая, а то ли четвертая, то ли пятая по счету. Он знал все ходы и выходы, и со своими начальниками жил, что называется, душа в душу.
   В эти последние перед отправкой дни о нём в суматохе как-то вдруг все забыли, и у Степана появилась возможность устроить себе парочку внеплановых выходных дней. В принципе, мужик Дудников был неплохой и торговал солярой не в меру своей природной корысти, а потому, что "сейчас все так делают". В стране, где постоянно кто-то что-то ворует и продаёт, по его мысли, жить по-другому попросту было нельзя. И то верно: кто-то воровал и продавал нефть, кто-то газ, кто-то лес, кто-то машины, кто-то оружие и государственные тайны. Кто-то воровал это у частников, а кто-то, переписав под себя законы, у всего народа. Так что Степан в сравнении с ними почти и не воровал, так, приворовывал и продавал "сэкономленное". Одним словом, был не хуже и не лучше других. Зато не ждал как манну небесную ни пенсии, ни обещанного Родиной сертификата, а уже имел и собственную уютненькую двухкомнатную квартирку в престижном районе и не слишком большой, но вполне достаточный счёт в банке. Ещё одну квартирку, оформленную на двоюродную сестру, жившую в деревне, сдавал в поднаем. Полгода назад купил машину, не новый, но совсем свежий "Лексус". Одним словом, Степан, если и не чувствовал себя человеком состоятельным, то, во всяком случае, считал себя вполне обеспеченным, и при этом всё ещё продолжал стремиться к дальнейшему повышению общего благосостояния народа (в лице самого себя). И надо сказать, получалось это у него неплохо.
   Сегодня Степан, выкроив внеплановый выходной, сидел в кресле, со скучающим видом крутил в руке недорогой мобильный телефон серебристого цвета и спорил со своими мыслями, никак не приходя к однозначному решению: звонить или не звонить? Звонить он собирался "мадам Зое", давней своей любовнице и подруге не только для тела, но и для души, с которой встречался уже на протяжении трёх лет. Мадам Зоя или, если полностью, Зоя Ильинична Рогачёва, была замужем за не слишком преуспевающим бизнесменом Рогачёвым Аркадием Павловичем, подвизающемся на поприще мебельной индустрии, а, попросту говоря, торгующему на рынке мебелью. Сама Зоя Ильинична, дипломированный терапевт, по мысли Степана, имевшего несчастье пару раз попасть под её лечение, весьма посредственный, работала в одной из клиник города, порой сшибая с пациентов не хилые "бабки". Не такие, конечно, как рубили прочие специалисты, но вполне достаточные на обеспеченную, независимую от супруга жизнь. Так что, имея двух детей - девочек-школьниц, она вполне могла себе позволить развод, а, следовательно, и мелкую "шалость". Но будучи женщиной, трезво глядящей на жизнь, свои регулярные похождения на сторону старалась не афишировать. И со Степаном вела себя более чем корректно: в его дела не лезла, лишний раз на глаза не попадалась и сама никогда не звонила. Встречались они у Дудникова на квартире и только по его предварительному звонку. Звонил он ей исключительно на работу и назначал встречу в те дни, когда у неё была возможность отлучиться с рабочего места. Обычно это была пятница или среда. Степан, со своей стороны, весьма высоко ценил эту ненавязчивость, обманчиво принимая её естественное желание избежать огласки за повышенную тактичность. На самом деле это объяснялось ещё и тем, что отсутствием мужской ласки Зоя не страдала, ведь кроме Степана у неё в постоянном круговороте было, по меньшей мере, еще четыре-пять новых и старых любовников, разной меры занятости, но всегда готовых доставить приятное даме. Кому-то она звонила сама, кто-то звонил ей. Но в каждом случае условия встреч были просты: его территория и полное неразглашение. Если Зою Ильиничну что-то начинало не устраивать в кавалере, она тут же прекращала с ним всяческие отношения. Степан же её устраивал в полной мере. Хотя справедливости ради надо сказать иногда она задумывалась: "А не слишком ли затянулась их совместная интрижка?" Но все сомнения в момент исчезали, когда от него следовал очередной звонок, а у неё как раз имелось свободное для встречи время.
  
   Итак, сегодня Степан мог пригласить даму и провести весь вечер в её обществе, а мог и не звонить и тогда целые сутки наслаждаться покоем и одиночеством. Поразмыслив некоторое время над почти Гамлетовским вопросом "любить или не любить", выбрал первое и, отбросив всяческие сомнения, набрал номер её рабочего телефона.
   -Алло, - в трубке раздался бархатисто-мелодичный голос Зои Ильиничны, - я Вас слушаю.
   -Здравствуй, радость моя! Это твой Степик тебя, лапочку, от дел отнимает.
   -Да, я Вас слушаю! - голос Зои зазвучал более строго. Степан понял: в кабинете Зоя Ильинична была не одна.
   -Душечка моя, ты не станешь возражать против нашей встречи? У меня, как обычно. В час.
   -Ребенок, говорите, заболел? - ориентировалась в обстановке она быстро, - И температура?! Тридцать девять? Да, да, обязательно буду. Да, хорошо. До свидания! - она, не дослушав его сюсюканья, положила трубку и, повернувшись лицом к сидевшему напротив неё мужу, пояснила: - Помнишь, я говорила тебе о сложном случае ларингита? Вот опять. Извини, но мне надо бежать. Когда приду? Ну, я не знаю, пока туда... пока осмотрю... пока сделаю ингаляцию. Потом по магазинам похожу. Раньше вечера не получится. - Зоя вышла из-за стола и, чмокнув мужа в обширную, уже давно образовавшуюся на голове лысинку, принялась одеваться. - Пока, милый!
   -Может тебя подвести? - растерянно поинтересовался обалдевший муж, рассчитывавший забрать жену с работы и, пока дочки в школе, попытаться затащить её в постель.
   -Спасибо милый, я сама. А ты поезжай домой и, если тебе будет не трудно, то приготовь ужин. А я, - она игриво ему улыбнулась, - вечером тебя отблагодарю.
   -Ты меня приласкаешь? - с едва слышимой в его шепоте надеждой уточнил распустивший слюни мужик.
   -Может быть... если хватит сил, - она снова ему подмигнула и, не дожидаясь, когда супруг осмыслит сказанное, выскочила за дверь. Выполнять обещанное она не то чтобы не собиралась, но всё зависело от степени взаимного истязания, которое она и Степан должны были устроить на квартире Дудникова.
   Добравшись до автобусной остановки, Зоя вынула из кармана телефон и вызвала такси. Ждать пришлось недолго, и когда машина подъехала, Зоя Ильинична кинула изучающий взгляд по сторонам, и только после этого, не заметив поблизости никого из знакомых, быстро открыла дверцу и плюхнулась на сиденье.
   -На улицу Робеспьера, - велела она таксисту и, улыбнувшись, предалась сладким мечтаниям.
  
   -Тырьям, тырьярим, там тырьям, тырьям тырьярим там тырьям, - зазвенел звонок мелодией старой песенки. Степан поднялся с дивана, но открывать не спешил. Если это Зоя, то она больше звонить не станет, а для остальных его дома нет. Он выждал несколько секунд, но звонок не повторился. Дудников облегченно вздохнул и неторопливо прошествовал к входной двери. И всё же прежде чем открыть входную дверь, на всякий случай заглянул в глазок. Боялся Дудников не грабителей, не воров, не бандитов и не наёмных убийц, кои в нынешние времена из одних легко перерастают в других, а своих старых и новых любовниц. На его счастье за дверью действительно стояла Зоя Ильинична. "Интересно, почему так бывает? - открывая дверь, рассуждал Дудников. - Стоит только женщине пару раз с тобой переспать, и она уже начинает считать тебя своей собственностью?! Ну, переспал? И что с того? Ну, побыли денёк вместе, обоим было хорошо и что? Ты теперь по гроб жизни ей обязан? - подумав так, Степан скривился от нахлынувших воспоминаний.
   Несколько месяцев назад среди ночи в его квартире раздался звонок. Но открывая дверь, Дудников не мог и предположить, что на пороге вместо солдатика-посыльного будет стоять его любовница, и не одна, а с маленькой пяти - шестилетней дочкой.
   -Нас муж из дома выгнал! - небрежно отмахнувшись от немого вопроса, написанного на лице Степана, женщина решительно шагнула через порог и двинулась вглубь его квартиры. Это было нечто! Сколько сил ему потребовалось на их выпроваживание, известно одному господу богу.
   С тех пор он взял за правило: прежде чем открыть дверь, следует крепко подумать, стоит это делать или нет.
   -Зоечка! - Степан распахнул дверь и потянулся навстречу, чтобы поцеловать входящую в помещение даму. Но Зоя Ильинична была в своём амплуа, то есть, решительно отстранив любовника, шагнула с лестничной площадки в коридор квартиры, захлопнула за собой дверь и только тогда чмокнула Дудникова в щёчку.
   -Уф, - тяжело выдохнула она, - еле отвязалась от своего дурака. Представляешь, этот кретин приперся ко мне на работу!
   -А он тебя, случайно, не подозревает? - насторожился Степан, очень любивший чужих женщин, но вовсе не желающий иметь дело с их мужьями.
   -Он? - она хохотнула. - Да этот дундук скорее поверит в криминальное прошлое своей любимой мамочки-отличницы социалистического строительства, чем в моё беспутство. Аркашка до сих пор считает, что взял меня девственницей. Представляешь?
   Дудников кивнул. Женщин у него было много, но девственница ему за все эти годы так ни разу и не попалась. Да он к этому и не стремился, всю свою жизнь предпочитая женщин опытных и, желательно, замужних, с которыми и проблем меньше, да и вели они себя в постели зачастую куда интереснее молодых свистушек.
   -Ты поможешь снять даме пальто? - жеманно и одновременно слегка сердито поинтересовалась Зоя Ильинична.
   -С удовольствием, - улыбнулся Степан и, поспешно принявшись исполнять просьбу дамы, добавил: - И не только пальто. Но сперва смею предложить: чай, кофе, шампанское, пиво?
   -Да иди ты, - она шутливо оттолкнула его рукой, - каждая секунда на счету, а мы с тобой будем чаи распивать. Помнишь, как в песне? Не думай о секунде свысока... - Зоя прижалась к нему грудью и скользнула рукой вниз его живота.
   -Ого, а вы и впрямь меня заждались! - она, озорно сверкнув глазами, задрала голову вверх, Степан был значительно выше неё ростом, и пристально посмотрела ему в лицо. - Так чего же мы ждём?
   -Руки прочь от моего орудия! - шутливо потребовал Дудников и, подхватив Зою на руки, потащил в распахнутые двери спальни.
   -Бросай! - веселясь, крикнула она, когда почувствовала спиной мягкую поверхность перины.
   -Не страшно? - Степан разжал руки, и женщина почти утонула в пуховой нежности.
   Они скидывали остатки одежды, словно стараясь опередить друг друга. Дудников закончил раздеваться первым и с особым наслаждением одним рывком стянул всё еще остававшиеся на ней черные кружевные трусики.
   -Упс! - воскликнул Степан и плюхнулся на неё сверху...
  
   Он лежал, обессилено раскинув руки, и ждал. Он всегда ждал, когда Зоя, отдышавшись, вновь почувствует зов плоти. Так происходило всегда. Это было их извечной игрой. Он закрывал глаза и притворялся спящим, а она начинала его ласкать. Сперва робко и неуверенно касалась руками его бёдер, затем её горячая ладошка скользила вверх... Она гладила его, затем переворачивалась на живот и сама опускалась вниз, щекоча своими длинными светлыми волосами его вздымающуюся грудь. Так было и теперь...
  
   Ещё с полчаса они лежали, просто нежась, наслаждаясь покоем и присутствием, теплом друг друга, с удовольствием касаясь кожей и вдыхая витающий в комнате запах страсти.
   -Тебя проводить? - приличия ради спросил он, заранее зная, что она откажется.
   -Ты же знаешь, что нет! - Зоя слегка нахмурилась и сердито покосилась в его сторону. - Я всегда ухожу одна.
   -Знаю, но мало ли что, вдруг ты решишь изменить свои привычки... - Степан улыбнулся.
   -Не дождёшься! - она, игриво вильнув задом, стала собирать разбросанную по полу одежду.
   -Я уезжаю в спецкомандировку.
   -Опять? - игривое настроение Зои сразу исчезло, по её растерянному лицу стало видно, что его слова причинили ей боль.
   -Зой, полгода пробежит - не заметим! - голосом вечного оптимиста заверил Степан, вставая с кровати и тоже начиная собирать вещи.
   -Мне тебя будет не хватать...
   -Мне тебя тоже. - Сказав это, он почувствовал, что, возможно, уезжает от самого близкого человека. Бабу он себе, естественно, найдёт даже в Чечне, а вот того, с кем можно поговорить, поделиться сокровенным...
   -Ладно, не будем о грустном! - шмыгнув носом, предложила она, поспешно натягивая трусики.
   -Не будем, - согласился он и, последовав Зоиному примеру, начал быстро одеваться. Она не спрашивала, ни когда он уедет, ни когда они встретятся следующий раз. Просто поступала по раз и навсегда заведенному правилу: "Если захочет встретиться - позвонит". Поцеловав его на прощание, она прошлепала в прихожую, влезла в сапожки, накинула на плечи пальто и выскользнула на лестницу.
   Потом Степан долго стоял у захлопнувшейся двери, чувствуя, как прыгают в беспорядочной чехарде мысли и щемит сердце. Точно так же щемило оно лишь однажды, но то было давно и это была совсем другая жизнь и другая женщина. Кажется, её звали Настя?! - Степан мотнул головой. Да что он обманывает самого себя, он же отлично помнит, как её звали. Настя, Настенька, Настюша. И хотя это было много лет назад, он до мельчайших подробностей помнит и её, и тот последний, злополучный день. Они, утомленные длительной любовной "скачкой", лежали в постели. Её голова покоилась на широкой груди Степана. Неожиданно Настя приподняла голову и, пристально посмотрев в его глаза, прервала столь сладостное молчание.
   -Ты помнишь нашу первую встречу? - он, не открывая глаз, кивнул. - Нет, не ту, когда мы встретились в пропахшей чужими духами гостинице, а тот день, когда ты в первый раз появился в нашей конторе?
   Он снова кивнул, хотя как раз именно тот день за повседневной суетой растворился в его памяти, словно туманная дымка. Она вновь заговорила, и её голос дрожал.
   -Я помню это так, как будто всё было только вчера. Январь кружил вьюгами. Ты появился с мороза с заиндевелыми волосами, и я... я мгновенно почувствовала идущую от тебя силу, а запах... ты пах так здорово, что у меня нет слов описать это, ты пах... да, это был запах джентльмена, - она на мгновенье запнулась и отрицательно мотнула головой. - Нет, не так! Скорее от тебя исходил запах настоящего, могучего самца. Я никогда не говорила тебе этого, но у меня сразу появилось жгучее желание скинуть с себя одежды и быть с тобой, бросив всё и вся к чёртовой матери, не стесняясь никого и ничего. Но я, словно онемев, осталась сидеть прикованная к своему креслу. Ты что-то сказал... - она на секунду задумалась припоминая. - Ты извинился за беспокойство, ты ошибся кабинетом, и исчез. Я думала, навсегда. Ты не представляешь, как я в тот день мучилась! А потом... потом я попыталась забыть эту мимолётную встречу и не смогла. Но через неделю я увидела тебя снова. Я узнала, кто ты и зачем приходил. Я хотела найти тебя, но ты пришёл сам и предложил встретиться... В тот наш первый день ты, наверное, решил, что я потаскушка?
   Он отрицательно покачал головой, но она только хмыкнула.
   -Не сомневаюсь, что так и было. А разве мог ты подумать иначе, ведь я и не подумала сказать нет, когда ты пригласил меня к себе на квартиру, а едва мы вошли, бросилась в твои объятия. Я жаждала стать твоей, раствориться в тебе без остатка. Я не могла иначе. Я столько мечтала о тебе, что готова была пойти куда угодно и сделать для тебя всё что угодно. Ты всегда меня так возбуждал! Особенно первое время. Но ведь нам и теперь с тобой хорошо, правда? - она приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо.
   Он прищурился и, улыбнувшись, вместо ответа погладил её по волосам.
   -Любимый, - её голос дрогнул, - я должна сказать тебе одну вещь... - она в нерешительности запнулась.
   -Ну? - подбодрил её Дудников
   -Я беременна...
   Степан обомлел. Желание, уже почти навеянное её близостью, исчезло, будто его никогда и не было.
   -Не понял? - он, отстранив от себя Настю, резко поднявшись, сел и пристально посмотрел в лицо девушки.
   -Я беременна Степ... ты скоро станешь отцом, - после секундной заминки добавила она, видимо для того, чтобы у Степана не осталось никаких сомнений в серьёзности сказанного.
   -Ну и? - сурово уточнил Дудников.
   -Степа, ты на мне женишься?
   -Ты что, дура? - Она вздрогнула. - О чём ты думала раньше? На хрен нам это нужно? Я что, обещал жениться? - Она отрицательно помотала головой. - Да, нам было хорошо вместе, но это ещё не повод заводить ребенка! Для создания семьи надо нечто большее!
   -Я... я... я думала... что у нас... что мы... разве нужно что-то ещё? - она пока не плакала, но ресницы её уже затрепетали, а на глазах блестели первые слезинки.
   -Ты думала? Если бы ты думала, то я бы не узнал о твоей беременности в последнюю очередь. Ты вообще не имела права забеременеть без моего ведома. Ты что, считаешь, если ты носишь чьего-то ребёнка, то я так прямо сразу и женюсь? Кто мне докажет, что этот ребенок именно мой? И не ори, ты знаешь, слезы меня не трогают. Молчишь? Мы могли бы с тобой ещё долго встречаться, и кто знает, может быть тогда... - Он не досказал, что тогда, а, насупив брови, резко бросил: - Но ты всё испортила. Между нами всё кончено! Не приходи ко мне больше и не ищи со мной встреч. Уходи! - он встал и показал рукой в сторону входной двери.
   Она не стала противиться, не устроила скандала, а, опустив голову и стараясь глядеть только под ноги, молча вытерла рукавом кофточки набежавшие слезы, оделась, и всё так же молча глотая обиду, оставила Дудникова в одиночестве. А он ещё долго стоял и смотрел ей вслед, а точнее тупо таращился на тихо закрывшуюся за её спиной дверь. Противоречивые чувства боролись в его душе. Степан не хотел жениться и не был готов стать отцом. К тому же он действительно не был уверен, что её будущего ребенка зачал именно он. А в том, что у неё параллельно с ним были и другие мужики, Дудников не сомневался. Такая горячая девушка их просто не могла не иметь. А в то, что она могла влюбиться настолько сильно, что позабыла про существование всех остальных мужчин на свете, ему не думалось вовсе. Но сердце всё одно щемило и изнывало в непонятной тоске.
   Ребёнка Настя так и не родила. То ли и не была беременной, то ли сделала аборт. Но и ему она больше не звонила. А повстречав где-нибудь на улице, старалась пройти незамеченной, а вскоре и вовсе куда-то запропала. Говорили всякое, но больше он её не видел. Степан не знал, где она, с кем она. Жива? Здорова? Да, собственно, никогда этим и не интересовался. Но тоска в сердце осталась. Вот и сейчас, провожая одну женщину, ему вдруг вспомнилась другая. Две женщины переплелись в его сознании в единый клубок. Такие разные и такие похожие, они перетекали друг в друга, их образы смешивались, и почему-то от этого на душе становилось ещё горше. Степан тяжело вздохнул, помотал головой, словно отгоняя растеребившие душу мысли и, круто повернувшись, направился вглубь комнаты, чтобы поскорее включить телевизор и отвлечься от столь беспокойных мыслей...
  
   Зоя Ильинична поймала первое проезжавшее мимо такси, назвала адрес магазина рядом со своим домом и, с задумчивым видом откинувшись на спинку сиденья, даже не заметила, как машина, преодолев половину города, остановилась по названному адресу.
   - Приехали. - Суровый голос таксиста вывел Зою из состояния блаженной созерцательности. От неожиданной строгости голоса она вздрогнула, но, тут же улыбнувшись, протянула водителю деньги и, не дожидаясь сдачи, вышла из салона автомашины. Две сотни метров, отделяющие её от дома, Зоя Ильинична преодолела едва ли не бегом. Войдя в подъезд, она полезла в сумочку и, достав пудреницу, посмотрелась в зеркало. На неё взглянуло умудренное жизненным опытом, но вполне миловидное женское личико. Поправив причёску и оставшись довольной своим внешним видом, Зоя вошла в кабину лифта и, улыбнувшись своим мыслям, ткнула нужную кнопку. Кабина с легким гудением пошла вверх и через считанные секунды, достигнув площадки пятого этажа, остановился. Выйдя из неё, Зоя ещё раз посмотрелась в зеркало, и не найдя на своём лице компрометирующих изъянов, шагнула к двери в собственную квартиру. Несмотря на то, что супруг и дети наверняка были дома, звонить Зоя Ильинична не стала, а достав ключи, тихонько открыла дверь и вошла в узкий коридорчик, освещенный тусклым светом настенного бра.
   -Ты так долго! - прибежавший на звук открываемой двери Аркадий Павлович принял из её рук пальто и помог снять обувь.
   -Я так устала с этими автобусами! - бросила она неопределённо и, уловив его вопрошающий взгляд, вместо ответа обняла супруга за плечи и, притянув к себе, крепко поцеловала в губы. Сделала это так решительно и страстно, словно её и впрямь переполняла стихия любовной страсти. Затем она отпрянула и с улыбкой посмотрела в лицо слегка порозовевшего мужа. От его смущения ей стало еще радостнее. Она снова его облобызала и только тогда прошествовала в их спальную комнату и с большим удовольствием захлопнув дверь прямо перед носом сунувшегося было за ней следом супруга, позволила себе широкую улыбку.
   Улыбка оставалась на её лице всё время, пока она переодевалась. Зоя получала какое-то садистское наслаждение от того, что после ласк другого мужчины, могла целовать своего благоверного в засос. А вот ласкать своего мужа в постели ей уже расхотелось окончательно. "Обойдётся, - подумала она, застегивая на груди легкий домашний халатик. - Скажу что вымоталась. Тем более это не будет ложью, я ведь действительно устала. Ха, знал бы только он, где и от чего... Так, сейчас переоденусь, и надо будет зайти к девочкам, а потом принять ванну", - с этими мыслями Зоя Ильинична вышла из своей спальни и направилась в комнату наверняка сидевших за уроками дочек. "Мир светел, а жизнь прекрасна"! - подумала она, входя в заставленное куклами помещение.
  
   Николай.
   ...А ты свою жену любишь? - внезапно повернувшись, Катерина пристально посмотрела в лицо лежавшего рядом Ващенко, словно надеясь увидеть ответ на заданный вопрос в глубине его голубых глаз.
   Слегка обескураженный, Николай умолк на полуслове и задумался.
   -Да, люблю, - ответил он, хотя и сам едва ли был уверен в правильности ответа. Любит ли он Ирину? Как ответить на этот вопрос и не ошибиться в своей искренности? Иногда казалось, он её так любит, так любит... Даже слов не находилось чтобы высказать эту любовь. А иногда он был готов кинуться в омут, бежать без оглядки куда угодно, лишь бы не видеть и не слышать своей благоверной. Но может именно такие чувства и есть настоящая любовь? Он этого не знал, но на всякий случай повторил ещё раз: - Да, я её люблю.
   -Что-то звучит не слишком оптимистично. - Катя ехидно улыбнулась.- В любом случае, мог бы и соврать.
   -Зачем?
   -Ну, - она пожала узкими белыми плечами, - просто так. Возможно, мне было бы приятно. Хотя, с другой стороны, любить жену и изменять ей со мной... Это, пожалуй, тоже по-своему здорово. - Она, в свою очередь, задумалась, затем, криво усмехнувшись, махнула рукой: - Да ну её к чёрту! Что нам, больше делать нечего?! Итак, на чём мы остановились?
   Николай хмуро покосился в её сторону. Упоминание о жене отбило у него всяческую охоту к новым постельным трепыханиям. Он встал, не говоря ни слова, пересек комнату и, найдя в карманах своей куртки сигареты, закурил. Сиреневый дым медленно стал расползаться по помещению.
   -Не дуйся, иди сюда! - Катерина, привстав на кровати, потянулась в его сторону губами. - Я плохая девочка, но я больше не буду! Ну, иди сюда! А то я стану плакать! - она скуксилась, но вместо того, чтобы и впрямь пустить слезу, внезапно широко улыбнулась. - Прости меня, дурочку!
   Николай загасил сигарету, с тоской посмотрел за окно в вечернюю и почему-то сиреневую даль, а затем, вернувшись на кровать, склонился над потянувшейся к нему женщиной и... проснулся.
   "Так это был сон?" - Растерянно моргая и пытаясь в ночном сумраке рассмотреть окружающие предметы, спросил он сам себя, не в силах поверить, что всё произошедшее всего лишь игра сонного воображения. - "Но это было так, словно... как наяву..." - Николай покрылся холодным потом, представив, что мог разговаривать во сне. -"А если Ирина всё слышала"? - подумал он, с беспокойством взглянув на лежавшую на второй половине кровати супругу и, протянув руку, легонечко коснулся её оголившегося под сбившейся ночнушкой бедра, прислушался и облегчённо перевёл дух. Жена спала, едва слышно посапывая носом и никак не реагируя на его прикосновение. Тогда он, осторожно придвинувшись к супруге, приобнял её за талию и, закрыв глаза, попытался заснуть. Сон не шёл. "Ка-тя", - медленно протянул Николай в своих мыслях это мягкое, нежное имя. Потом повторил ещё раз, словно пробуя на вкус его звучание. И тут же испуганно вздрогнул. Забыть, забыть, забыть! Что бы, не дай бог, не ляпнуть, не произнести ненароком, не обмолвиться в случайном разговоре. Но легко сказать: забыть! Имя третьи сутки не шедшей из головы девушки вертелось на языке, подобно, как ему казалось, гимнастическому кольцу на талии. Почему именно гимнастическому, он и сам не смог бы ответить. Тем не менее, именно это сравнение постоянно приходило в голову, с того самого момента, когда воспоминания о Катерине и её образ внезапно всплыли перед его глазами, и теперь никак не желали исчезать. Или же он сам не хотел отпускать эти воспоминания? Они были столь светлые и незатенённые, что даже сейчас не казались призрачными. Открыв глаза и глядя в темный провал потолка, Николай незаметно вздохнул и, прижавшись к теплой, почему-то пахнувшей парным молоком, Ирине, вновь предался сладостным грёзам. За окном шумел холодный зимне-весенний дождь. Хлесткими ударами бросаемый в окна изредка налетающими порывами западного ветра, он стекал по стенам, смывая с тротуаров последние остатки льда и забившегося в щели спрятавшегося от солнечных лучей снега. Отчетливо донесшийся до слуха рокот далекого грома, словно набат, ударил по дремлющему сознанию Николая и заставил проснуться.
   "Гром, всего лишь гром", - с радостью отметил он, повернул голову и, открыв глаза, некоторое время всматривался в темноту ночного города. Но раскат грома больше не повторился. А может, это был вовсе и не гром, а треск сломавшегося дерева или грохот падающего шкафа в соседней квартире, или звук треснувшего пополам рекламного щита, или ещё что-то из того, что может падать, трещать, разламываться на части... Наконец ему надоело созерцание черноты, прячущейся за широкими провалами окон. Он закрыл глаза и покрепче прижал к себе безмятежно спящую супругу. Не спалось. Скорее от нечего делать, чем от действительно нахлынувших чувств он осторожно отвёл её волосы и принялся целовать её шею, мочку уха, плечи. Правая рука сама собой пошла гулять по её теплому, мягкому телу, отчетливо ощущаемому сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Нерешительно скользнув по груди, его рука быстро переместилась вниз и, очутившись на нежной поверхности бедра, на мгновение застыла, словно в нерешительности. Но уже через мгновение Николай нежно повёл ладонью вверх-вниз. С удовольствием ощущая мягкую податливость женского тела, чувствуя обволакивающую волну исходящего от него тепла, он почувствовал, как его шалость медленно перерастает в желание. Поддавшись этому чувству, Николай осторожно зацепил пальцами и потянул и без того задранную вверх ночную рубашку.
   -Иришка... - кончик языка змейкой пробежал по открытой шее супруги и остановился на мочке её уха.
   -Коль, я хочу спать! - сонно отозвалась разбуженная его манипуляциями супруга и правой рукой попыталась одернуть сбившуюся ночнушку.
   -Иришк... - прижимаясь к ней всем телом, прошептал Николай, и осторожно коснулся пальцами выпирающего из-под ночной рубашки соска.
   -Я сплю...
   -Ириш... ну, пожалуйста, - одними губами произнес он. Его рука, заскользив по животу, опустилась на уровень трусиков и, поддев их большим и указательным пальцами, настойчиво потянула вниз.
   -Утром! - сонно пробубнив, пообещала Ирина, впрочем, искренне надеясь, что утром у Николая не будет времени и тогда он точно от неё отстанет.
   -Иришка, я... сейчас...
   -Ох ты, боже мой... - пробормотала наконец-то сдавшаяся супруга и сама, недовольно вздыхая, стянула с себя трусики. Затем отвернулась и, слегка выгнув спину, притворилась спящей и безучастной...
  
   Лейтенант Илья Котов.
   Слова комбата заставили Илью вздрогнуть, но только и всего. Подумаешь, командировка! Он давно хотел поехать. Испытать себя, заработать копейку. Но уже час спустя его мысли сами собой перетекли в иную плоскость. По спине первым признаком этих изменений пробежали мурашки, затем в голову стали заползать странные, если не сказать страшные, мысли. Нет, о смерти он ещё не думал, но глядя из окна своей общежитской комнаты на окружающую плац аллею и видя там портреты увешанных наградами сослуживцев, его разум почему-то задумался над тем, что стоит за этими бренными железяками? Сколько крови, пота и боли придется вынести, чтобы не то, чтобы заслужить их, а хотя бы вернуться целым из этой, казалось бы, столь короткой командировки? Известия, приходившие из Чечни, не утешали. Вот и вчера снова подрыв. Пострадало двое: одному оторвало "лапку", другой лишился глаза. А на той неделе целых два подрыва и один убитый в бою, а в начале месяца... Илья мог бы долго вспоминать горький перечень потерь и неудач, но от этих воспоминаний на душе становилось ещё тягостней. Когда стало совсем невмоготу, он скинул изрядно поднадоевшие армейские штаны и тельник, облачился в гражданку и, заперев комнату, вышел из общаги с твёрдым намерением отправиться в вольное плавание по вечерним, злачным и не очень злачным, заведениям. Одному идти было скучно, поэтому к КПП Илья брёл медленно, внимательно поглядывая по сторонам в поисках подходящего спутника.
   -Иван! - обрадовано окликнул он бредущего по аллее старшего лейтенанта Крюкова.
   -Привет, Илюха! - даже не глядя на приятеля, похоронным голосом бросил Крюков и, махнув рукой, направился в сторону общежития.
   -Погоди, Вань. Давай со мной!
   -Увы, - развёл руками старлей, - я на мели. Вчера последние "бабки" просадили.
   -Пошкандыбали, за всё заплачено! - голос Ильи прозвучал неестественно бодро и потому глупо.
   -О-о-о... - протянул Крюков и стремительно развернулся, - И на сколько кутим? - его губы растянулись в довольной улыбке.
   -Ну, тысяча у меня есть...- неуверенно процедил Илья, и машинально пощупал, на всякий случай, лежавшую в другом кармане, отдельно от заявленной тысячи, пятихатку.
   -Маловато будет. А, - старлей отчаянно махнул рукой, - на что только не пойдёшь ради друга! А знаешь, - начал он без всякого перехода, - я вчера с такими сосками познакомился...
  
   "Вечерний город" - ночная забегаловка средней руки, любимое пристанище неженатых офицеров, (да и временно свободных женатых тоже), сияя всполохами светомузыки, приветливо распахнула двери навстречу жаждущим и страждущим. Впрочем, чем одни отличаются от вторых, не обремененные излишними познаниями друзья не знали, а желания быть просвещенными на эту тему у них не возникало. Но зато оба хотели "зрелищ", то бишь расслабляющего, культурного, как они выражались, отдыха, хлеба насущного в виде чего-нибудь мясного, с легкой выпивкой и если не любви, то хотя бы ласки.
   Иван с видом добропорядочного завсегдатая небрежно кивнул стоявшему за стойкой бармену и, ткнув пальцем в сторону свободного столика, первым направил к нему свои стопы. Пока Котов соображал, что бы им заказать, Крюков, небрежно развалившись на стуле, ну, естественно, на столько, на сколько ему это позволяла его долговязая фигура, изучал собравшуюся в кабаке публику. Время было раннее и народу собралось немного. За соседним столиком, что-то горячо обсуждая, сидели парень с девушкой; чуть дальше- одинокий мужик, задумчиво державший в руке полуопустошенный бокал, а у стойки, облокотясь на неё правой рукой, стоял слегка "откушавший" водочки капитан из другого бата, одетый по гражданке. Фамилию Иван не помнил, а звали, кажется, Сергей, но не точно. Знал он его плохо и желания подойти, что бы поздороваться, не возникало. Ещё дальше, заставив сразу два столика пивными бутылками и громко переговариваясь, отмечала какое-то торжество группка студентов, а в самом углу, беспрестанно шушукаясь, расположилась стайка местных шлюшек - извечное дополнение подобных забегаловок. Их время ещё не наступило, расползаться по залу они начнут позже. Кто в поисках дармовой выпивки, а кто - заработка. Расплачивались они тоже по-разному. Но это уже как кому повезёт. Кто-то лишь улыбками и нудными выслушиванием душевных откровений, а кто-то в ближайшей подворотне собственным телом. Одним словом, крутились как могли. Сегодня желания с ними связываться ни у Ивана, ни у Ильи не было. На тысячу рублей слишком не разгуляешься, тут либо то, либо то. Либо снять баб и остаться без ужина, либо выпить и закусить, но тогда не останется на прочее. Поэтому друзья решили не торопиться и сперва хорошенько поесть, а там, глядишь, в кабаке появятся новые, как и сидящие в уголочке, не обременённые пуританскими нравами девушки, но в отличие от тех первых не желающие подработать, а "порядочные", живущие по принципу: выпить, закусить, переспать и разбежаться. Пока Иван с Ильей, пропустив по стаканчику, усердно работали челюстями, приканчивали мясное, на горизонте нарисовались две девичьи фигурки. И если одна была стройная и гибкая, обрамлённая ниспадающими на плечи густыми русыми волосами, то вторая могла называться девичьей с большим натягом, ибо тяжело назвать девичьей фигуру объемом с добрую бочку, руками, как у штангиста-тяжеловеса и ногами, вполне соизмеримыми со стволом двадцатилетнего дерева. Впрочем, при этом она была не лишена некой доли грациозности, а симпатичное, круглое личико, обрамленное короткими темными волосами, невольно приковало взор дожевавшего свою порцию Ивана.
   -Видишь, две шмары, - прошипел он, пнув под столом своего товарища в ногу. - Может, пригласим?
   -Сами подойдут, если надо! - продолжая пережевывать жесткое мясо, буркнул Илюха, но всё же, не выдержав, покосился в сторону входа.
  
   -Гляди, вон сидят двое, на нас смотрят... - Та, что постройнее, незаметно скосила глаза в сторону расположившихся за столом офицеров. - Как тебе?
   -Сойдут! - делая вид, что поправляет прическу, толстушка оценивала намеченные "жертвы".
   -Что, пошли? Или будем тут до утра на входе толочься?
   -Прям так и сразу? - толстушка неуверенно огляделась по сторонам. Зал хоть постепенно и наполнялся, но свободных столиков ещё хватало.
   -А что тянуть? Быстрее начнём - быстрее кончим. Что-то мне сегодня уж больно хочется как следует оторваться. Только, чур, тот, что поздоровей - мой.
   -Да мне по фигу! Бери любого, не жалко! Ну, что стоишь, пошли! - легким движением плеча подбодрив подругу, толстушка, чуть приотстав, двинулась вслед за ней в направлении выбранного столика.
   -Простите, у вас не занято?! - кивая на свободные стулья, поинтересовалась русоволосая, всем своим видом показывая случайность подобного выбора.- Можно?
   -Да, да конечно, присаживайтесь! - хором предложили проснувшиеся и заскулившие во весь голос кобельки, сидящие в каждом неженатом, да и женатом мужчине.
   "Им бы сейчас ещё встать по стойке смирно и, пуская слюну, повилять хвостом"! - подумала, присаживаясь на заботливо подставленный стул, русоволосая. - Интересно, каким ты окажешься любовником, - продолжала размышлять она, искоса поглядывая на Ивана, суетливо окликавшего официанта.
   -Илья! - первым представился тот, что был поменьше ростом и, как ей показалось, близоруко щурился.
   -Вано! - а это уже повернулся к ней тот, которого она наметила в сегодняшний постельный спарринг.
   -Элла, а это моя подруга Людмила! - кивая в сторону всё ещё усаживающейся подруги, представилась та, что постройнее.- Мы учимся на третьем курсе пединститута.
   -О-о-о... - непонятно к чему протянул Крюков. - А мы, ха-ха, уже отучились, работаем на стройке!
   -Да ладно вам заливать! - небрежно отмахнулась Людмила. - За километр видно, что вы военные!
   Илья и Иван недоумённо переглянулись. А подруги, увидев их растерянность, давясь смехом, приглушённо прыснули.
   -Нда, - только и нашел, что сказать слегка оторопевший Котов. На выручку пришёл как всегда сообразительный старлей.
   -Так что, за знакомство? - предложил он, быстренько наполняя принесённые официантом бокалы.
   -За знакомство! - повторили девушки, и вслед за ухнувшим весь бокал Иваном осторожно пригубили предложенное вино, оказавшееся, кстати, очень даже ничего. Они продолжили его дегустацию, и оно скоро кончилось. Потом была водка и, кажется, бутылка пива, выдутая в одно горло всё время похвалявшимся своей устойчивостью к спиртному Иваном. Сидели довольно долго. Когда же выбрались на свежий воздух, время подобралось к полночи. Светлые от множества фонарей и цветных вывесок центральные улицы города отнюдь не выглядели сонными. Ревя моторами, непрерывно катили машины, по большей части бывшие иномарками и малолитражками таксопарка, и лишь изредка их перемежевывали отечественные "десятки" и "двенашки". Пешеходов, конечно, по сравнению с дневным временем суток было не много, но вполне достаточно, чтобы не считать ночные улицы безлюдными. Илья незаметно нащупал в кармане заныканную пятихатку и, удостоверившись в её наличии, достал телефон.
   -Такси? Пожалуйста. Да. Кольцова, да... - он огляделся по сторонам в поисках номера дома, но найдя приколоченную к зданию табличку, так и не смог разглядеть нарисованную на ней цифру. - К "Ночному городу", пожалуйста. Да, да. А-а, сейчас... восемь девятьсот два тридцать четыре... - с трудом, но ему удалось всё же вспомнить номер своего телефона. И, закончив говорить, Котов с гордым видом повернулся к стоявшим за спиной девчонкам.
   -Девушки, поехали с нами! - Илья, слегка покачнувшись, изобразил приглашающий жест, показывая руками в сторону проезжей части.
   -Куда поедем? - Элла раздраженно скинула с плеча руку приобнявшего, а точнее, практически навалившегося на неё Ивана.
   -Эл-ла-чка, не надо, - пьяно пробормотал Крюков и, качнувшись в другую сторону, прилепился к ойкнувшей от неожиданности Людмиле.
   -Лю-до-чка, я тебе нравлюсь?
   Люда, слегка присев под весом навалившегося на неё мужчины, стушевалась, испуганно поглядела в сторону подруги и кивнула. Затем попыталась знаками пояснить Элле "мол, не могу же я сказать нет пьяному мужику, ты уж извини, так вышло", но та только презрительно фыркнула и отвернулась. Претензий к подруге у неё не было. Наоборот, она уже и сама подыскивала предлог, чтобы поменяться партнёрами. Вообще-то она любила выпивших, раскованных парней, но именно выпивших, а не ужравшихся до поросячьего визга. А таким, каким сейчас был Иван, только до кровати дотащиться и всё... И что с него тогда толку? Настроение испортилось совершенно. Уже не хотелось ничего. "Может, баиньки?" - рассуждала Элла, внимательно изучая "нового" кавалера. - "А он ничего",- сделала она благожелательный для Котова вывод, но желание с ним переспать не возникло. "Нет, все-таки домой... Хотя с другой стороны, завтра на лекции я не пойду... И что весь день в общаге делать, если ночью высплюсь?" - сердито подумала девушка и, увидев показавшийся из-за поворота зеленый огонек, мысленно махнула рукой: - "Так и быть, покатаюсь, а там как кривая вывезет".
  
   Подъехавшее такси - "десятка" кремового цвета, скрипнув тормозными колодками, остановилось буквально в двух шагах от поджидавшего транспорт квартета. Элла, уже больше не раздумывая, решительно распахнула дверцу и села на переднее сиденье. Довольно хихикающая Людмила плюхнулась между двумя мужиками на заднее. Таксист спросил адрес и, плавно тронувшись, покатил по ночным улицам.
   В машине Ивана окончательно развезло, и когда они прибыли на место, а машина остановилась напротив КПП, он с трудом выбрался наружу. А дальше весь путь до офицерской общаги бедной Людмиле пришлось тащить его едва ли не на себе.
   "Так тебе и надо! - с запоздалой мстительностью глядя вслед удаляющейся подруге, подумала Эллочка, и криво улыбнулась. Иван и Людмила уже скрылись из виду, а она всё ещё не спешила выходить, хотя дверца машины с её стороны была уже предупредительно открыта. В салоне было тепло, а на пахнувшей весенней свежестью улице весьма прохладно, если не сказать холодно. Легкий ветерок, набежавший со стороны переулка, скользнул по облаченным в одни тонкие колготки ногам. Элла непроизвольно поёжилась и, пересилив своё нежелание выходить, ступила на темный асфальт улицы.
   -Нам куда? - невинно поинтересовалась она у всё еще расплачивающегося с таксистом Илью.
   -Ам, ум, - взглянув на стоявшую в ожидании девушку, Котов неожиданно для самого себя почувствовал какую-то странную неловкость, и это несмотря на легкое опьянение, всегда успешно компенсировавшее ему его природную робость. - Может, пройдёмся? - сказав это, он почувствовал себя полным идиотом.
   -Холодно! - она неопределённо пожала плечами. Мотаться по ночному городу, в котором вот-вот выключатся огни, ища приключения на одно место, ей не хотелось, к тому же и впрямь она почувствовала что мёрзнет.
   -Тогда может ко мне в общагу? У меня кофе есть...
   "Вот кретин! - Мы для чего сюда ехали, кофе пить"? - самой себе заданный вопрос остался без ответа. Но ему она не сказала ничего, а лишь молча кивнула.
   Илья, ещё больше смутившись, позволил себе улыбнуться и, подхватив её под руку, повёл по ступеням лестницы, ведущей к дверям контрольно-пропускного пункта. Он что-то объяснял ей, показывал, но она только кивала головой и делала вид, что слушает, а на самом деле в мыслях была далеко отсюда, может быть, на Канарах или Богамах... Но несбыточность этих мечтаний спустила её на грешную землю, где монотонной бубниловкой доносился голос её провожатого.
   -Там, - лейтенант показал рукой в сторону огромного и черного, словно нефтяное озеро, плаца, за которым виднелось белое пятиэтажное здание, - наше общежитие. А там, - он кивнул головой куда-то вправо, - казарма нашей роты. А там...
   "Экскурсовод хренов", - Элла поморщилась. Пару раз здесь она уже была и все эти местные достопримечательности ей показывали. Только она не помнила, кто это был: то ли тот забавный молодой прапорщик, который всё никак не мог завершить начатое, то ли тот маленький капитан с полуоторванной пяткой и смешно прихрамывающий. Но определённо кто-то из них. Нет, всё-таки, наверное, это был капитан. Точно, капитан! А ещё он матерился при ЭТОМ деле так, что это было даже забавно. Вспомнив свои прошлые похождения, Элла невольно позволила себе улыбнуться. Да, славно она провела те ночки... Будет что вспомнить на старости лет. Её улыбка стала ещё шире.
  
   Котов, приложив палец к губам, провёл девушку мимо спящей дежурной, поднялся на третий этаж гостиницы и, вытащив из кармана ключ, открыл дверь своей каморки. Своей эту комнату он мог назвать лишь с натягом. Ибо в комнатушке три с половиной метра на четыре двадцать ютилось ещё двое таких же, как он, холостяков. Но сегодня в ней кроме него никого не было. Старлей пребывал в командировке, а капитан должен был ещё вчера вернуться из отпуска, но почему-то задерживался.
   -Прошу! - изо всех сил строя из себя джентльмена, Илья отступил в сторону, пропуская девушку вперед. Затем быстро обогнал её и, выдвинув из-под стола табуретку, жестом предложил садиться. Элла бросила рассеянный взгляд на предложенное "кресло" и, вздохнув, уселась на застеленную байковым одеялом кровать.
   -Я сейчас, - лейтенант слегка потряс поднятым вверх указательным пальцем, - быстренько за водой сбегаю, пять минут - и кофе будет готов! - и, схватив чайник, он скрылся за противно скрипнувшей дверью.
   "Кофе так кофе! - саркастически хмыкнула Элла, глядя как Илья, наконец-то вернувшийся с наполненным водой чайником, суетливо доставал из сусеков немудрёные, но весьма разнообразные припасы. Она снова отметила про себя, что, несмотря на близость мужика, желанья переспать у неё не возникло.- "Кавалер", едрит его мать, - что бы скрыть ехидную усмешку, девушка сделала вид, что рассматривает картину, висевшую за её спиной.- Тогда я буду "благоразумной дамой" и хрен ты у меня что получишь! - от этой внезапно пришедшей в голову мысли ей сразу стало тепло и радостно, ибо легкое издевательство над другими порой доставляло ей необъяснимое удовольствие. И почему бы не подурачиться, если есть такая возможность, тем более, если человек сам напрашивается?
   В эту ночь благоразумная, непорочная "дама" восторжествовала. Настойчивые попытки, всё же имевшие место после совместного чаепития, были отбиты. Ночное свидание было сведено к сидению рядышком и почти целомудренному поглаживанию правой коленки...
  
   -... у неё такая задница оказалась, ё маё, - бахвалился довольно улыбающийся Крюков, - А я так ужрался.., ..еле впендюрил.
   -Если бы ты не ужрался, то вообще бы не захотел. Это ж такой кусок жира!
   -Не скажи, мне даже понравилось. Для разнообразия самое то. А у тебя как?
   -А у меня облом, - Илья сконфуженно пожал плечами.
   -Не сумел? - Иван посмотрел на друга с явным интересом.
   -Увы, нет. Не дала...
   -Ни хрена себе! Мы их поили, кормили, а она, задницей покрутила и фъють. Обалдеть!
   -Да она не такая! - с обидой в голосе вступился за свою вчерашнюю подругу Котов.- Мы даже не целовались! - тут он, кажется, понял, что ляпнул лишнее, ибо Иван аж присвистнул.
   -Ты ещё скажи, что она девственница.
   -Да нет, только... - лейтенант чуть не сказанул, мол "не даёт всем подряд", но запнулся, стоило ли выставлять себя ещё большим посмешищем? И потому вместо этого залез в карман и, достав свой телефон, быстро открыл записную книжку. - Вот. Она мне свой номер оставила. Мы сегодня встречаемся.
   -Ну, ну, - слова Ильи прозвучали как-то не очень убедительно. - Да ладно, чёрт с ними, с бабами! Побежали на плац. А то, смотри, наши уже строиться начали.
  
   Николай.
   Он вышел через КПП, перешёл улицу и направился к автостоянке, когда сзади послышались торопливые шаги. Он обернулся.
   -Привет, - её мягкий голос он узнал бы из тысячи.
   -Привет, - коротко бросил он и остановился. Сгущающиеся вечерние сумерки, подёрнутые светом далеких неоновых ламп, защитным коконом окутывали стоящую на краю тротуара пару. Тем не менее, Николай бросил настороженный взгляд по сторонам. И хотя о их давнем романе в части никто не знал, ему не хотелось, что бы их видели вместе.
   -Ты уезжаешь?
   -Да, - уточнять, куда и зачем не имело смысла. Уезжать по серьезному можно было только ТУДА.
   Они молчали, не зная, что и говорить... или же им надо было сказать друг другу слишком многое? Молчание становилось томительным, Николай сделал пару коротких шагов в сторону приткнувшейся между деревьев машины.
   -Позвонил бы... - она тяжело вздохнула, - номер телефона-то помнишь?
   Он, всё так же продолжая молчать, кивнул. А что он мог ей сказать? Что слишком поздно? Что прошлое должно остаться в прошлом? Что он никогда не любил её, а только играл в игру по одному ему известным правилам? Или она всё это знала и сама играла в ту же игру? Но пасьянс не сложился. Так вышло. Ничья, не устроившая ни одну из сторон. Прошлое прошлому, настоящее живущим. Кто виноват, что не было дано ей счастья, или же оно просто прошло стороной? Может быть, не надо было назло всем и вся так спешно выходить замуж? Может, настоящее счастье было так близко, только протяни руку, но его надо было чуть подождать? Кого теперь винить в собственной неудавшейся судьбе? Себя, мужа, его? Или весь сплотившийся против неё мир? Есть ли на эти вопросы ответ или же отвечать на них всё равно, что спорить о смысле жизни - к единому мнению не придти. И потому он стоял и молчал, не в силах помочь и боясь обидеть случайным словом. Она смотрела прямо в его глаза, её высокая грудь тяжело вздымалась. Он физически ощутил, как бьётся её сердце, как едва не трясёт от сдерживаемого трепета или же она снова играла? Он не понимал. Они стояли и молчали, то ли не зная, что сказать, то ли боясь нарушить такую хрупкую тишину.
   -Мне пора, - в руке зазвенела связка ключей, Николай шагнул в сторону и, открывая дверцу машины, опустил взгляд.
   -Ты позвонишь?
   Неопредёленно пожав плечами, он плюхнулся на сиденье, запустил двигатель, включил первую передачу... И только когда автомобиль тронулся с места, облегчённо перевёл дух. Нет, звонить ей он, вопреки своим недавним желаниям, определённо не собирался.
  
   Илья.
   Время тянулась как бесконечная жвачка. День, и без того слякотный и серый, омрачённый приездом большого начальства из Москвы, ещё больше потемнел, когда с запада придвинулась холодная туча, закрыла собой небосвод, и на землю, подгоняемые завывающими порывами холодного ветра, густыми хлопьями посыпались студенисто-мокрые хлопья снега. Снежинки, слипаясь ещё в воздухе, оседали на лица, на одежду бойцов, расползаясь по ней мокрыми и почему-то грязными разводами. Илья вывел группу на окраину поляны и, раздвинув руками ветви, тут же сыпанувшие на него сотни холодных, почти ледяных, капель, вышел на открытое пространство. Взглянув на часы, выматерился и знаками показал: "Ждём". Повинуясь его команде, группа бесшумно рассредоточилась и затихла в бесплодном ожидании. Котов довольно улыбнулся. Переданная ему группа оказалась неплохой, уже почти полностью слаженной. Осталось ещё немного поднатаскать, и можно в бой. Правда, и сам лейтенант на войне, а значит и в бою еще не был, но это его нисколько не смущало. Главное, у него была непоколебимая уверенность, что он справится. А теорию он какую - никакую знал. Но на сегодня с него было довольно занятий. Оставшееся время до обеда Илья решил провести в бесплодном ожидании. Выбрав местечко посуше, Котов оперся спиной о ствол старого дуба и, ещё раз с тоской посмотрев на часы, прикрыл глаза. Пять минут спустя до него донеслись звуки шагов, точнее, топот ног приближающихся людей, обрывки слов и треск ломающихся сучьев.
   "Ванька что ли лезет?" - с недоумением подумал Илья, вытянув шею и со всей своей близорукостью пытаясь сквозь снежную завесу высмотреть приближающихся со стороны леса солдатиков. Но ничего путного у него из этого не получилось. Он снова нахохлился, пытаясь сэкономить оставшееся в теле тепло и, застыв в стойке мокрого воробья, погрузился в свои мысли.
   Вскоре из снежной пелены вылезло долговязое чудовище. Приглушенно матерясь, оно выбралось из леса и, громко высморкавшись, направилось к неподвижно стоявшему Котову.
   -Илюх, ты что тут торчишь? - чудовище, оказавшееся никем иным как Крюковым Иваном, поправило закинутый за спину автомат и, порывшись в карманах, закурило.
   -Да времени, блин, мало, ещё с полчаса тут отираться придется. Сейчас попрёшься, и оп-ля, на комбата или, ещё хуже, на зама напорешься. Я лишние километры наворачивать не хочу. У нас ещё сорок минут занятий, лучше уж тут посидеть. А то наш боевой майор быстро десяточку нарежет, - он усмехнулся, - для согрева...
   Иван зло пнул ботинком валявшийся на тропе гриб-трутовик.
   -Занятия, занятия, да кому они сейчас нужны, эти занятия? Все всё уже знают. Лучше бы теорию в классе поучили. И не простыли, и толку было бы больше. Мы тут промокли насквозь, а где мои бобо* сушиться будут? Во-во. Завтра же половина в санчасть сляжет. Да пошли они к чёртовой бабушке, - ещё какое-то время Иван пояснял и то, куда и каким Макаром должны пойти их столь горячо любимые отцы-командиры, и то, как ему все по барабану, и то, по какому боку все их угрозы. Но шагать раньше времени в казарму почему-то не торопился. Наконец, докурив сигарету и еще какое-то время порассуждав на темы извечной несправедливости, Иван украдкой взглянул на часы и негромким окриком созвал на поляну свою промокшую и прилично замерзшую группу.
   -Боевым порядком в направлении казармы становись! - простуженный голос сорвался на фальцет, но никто не засмеялся. Щелкающие зубами солдаты хотели одного: поскорее добраться до расположения, сдать оружие под охрану и пойти перехватить в солдатской столовой чего-нибудь горяченького. Крюков хотел того же самого, а вот мысли Котова были далеки от столь прозаических вещей, как сиюминутное тепло и пища. Нет, конечно, и ему тоже хотелось согреться, перекусить, переодеться в сухую одежду, но это где-то там, на задворках сознания, а сейчас, ни с того, ни с сего его скрутило липкой паутиной безысходной тоски и, стыдно признаться, мертвящего липкого страха. Извечного страха, загнанного в угол и видящего неминуемую смерть животного, а может и не просто животного, а всего живого, бессильного пред неумолимо настигающим временем. Этот страх, преследовавший его всю сознательную жизнь, обычно приходил к нему ночью, когда он закрывал глаза и начинал проваливаться в темноту сна, но что бы вот так, днем, ни с того ни с сего, подобного еще не было. Илья закусил до боли нижнюю губу и, мысленно застонав, попытался отвлечься от столь ужасающих мыслей. Черная бездна небытия, словно удушающий капкан, сжимавший его душу, нехотя выпустила свою жертву. Лейтенант, проведя по лицу рукой, стряхнул остатки мертвящего марева и быстро оглянулся по сторонам: не видел ли кто его состояния? Никто не видел. "Слава богу", - подумал он и, уже успокоившись, принялся строить своих бойцов. Кошмар небытия поблек, но полностью не исчез, похоронным колоколом выстукивая, вызванивая и бесконечно повторяя одну единственную фразу - всего два страшных в своей совокупности слова: "Тебя убьют, тебя убьют, тебя убьют". И хотя в этом призрачном звоне не было указания ни о времени, ни о месте сего ужасающего по своей сути действа, но Илья еще только дав команду группе двигаться, со всей отчетливостью понял, что его убьют в командировке, убьют в этой богом проклятой Чухондии. Он посмотрел вслед удаляющимся солдатам, усилием воли подавив желание в отчаянии схватиться за голову, заскрежетал зубами, и неровной, шатающейся походкой побрёл по утоптанной тропинке, постепенно убыстряя шаг, и всё дальше и дальше уходя от нестерпимого жжения мыслей. Впрочем, успокоение пришло быстро, но время по-прежнему тянулось, уподобившись неспешным волнам равнинной реки. Пока наступил вечер, пока собрались все замы и комбат начал совещание, пока совещание закончилось, и провели свои совещания ротные, казалось, прошла вечность. Когда же Илья и прочие младшие офицеры направили свои стопы в сторону города, было уже восемь, а точнее, семь минут девятого. Ещё двадцать минут прошло в ожидании такси, пятнадцать - на поездку до КПП, одним словом, в общагу Котов попал в девять. Полчаса потребовалось на приведение себя в порядок. Теперь осталось позвонить и договориться о встрече. Хотя, если по совести, Илья звонил наудачу, не сильно рассчитывая, точнее, даже совсем не рассчитывая - не веря, что ему повезёт и Элла окажется на этот час свободной. Номер телефона, как известно, это ещё не клятва в вечной любви. Да и клятва, порой бывает, длится не дальше первой разлуки.
   -Алло, я слушаю! - отозвавшийся на другом конце провода голос мог принадлежать только ей.
   -Элла, это я, Илья.
   -Да, я слушаю! - ответила Элла, соображая, как бы ей отшить своего вчерашнего ухажёра.
   -Я вот подумал...- он стушевался, - Я, конечно, понимаю, время позднее, но вот... Мы могли бы погулять, - она фыркнула, - посидеть в кабаке, ну я не знаю, сходить в кино... Я, правда, не узнавал какой сегодня фильм... - Элла едва не рассмеялась. "Сходить на фильм! Ты бы ещё в цирк сходить предложил! Хотя, с другой стороны, делать-то всё равно нечего! С мужиком днём она уже покувыркалась и так не слабо, что можно только помечтать, а поиграть в школьную любовь... Почему бы и не нет? " - она задумалась.
   -Хорошо, через полчаса к "Юбилейному" успеешь?
   -Даже раньше! - поспешно заверил её Илья, ещё не успев сообразить, где этот "Юбилейный" находится, а сообразив, облегченно вздохнул. До него от КПП пешком от силы минут пятнадцать хода. - Всё, пока, жду.
   Можно было не спешить, но лейтенант быстро накинул куртку и, невзирая на ещё не совсем высохшие после душа волосы, поспешил на встречу со вчерашней девушкой.
  
   -Привет! - она выпорхнула из-за угла здания и, розовым призраком преодолев отделяющие их расстояние, остановилась напротив слегка смутившегося её неожиданным появлением Ильи.
   -Привет, я не думал, что ты придёшь так скоро! - вполне искренне посетовал он, разглядывая свою вчерашнюю знакомую. Она неуверенно улыбнулась.
   -Ты что так на меня смотришь? - спросила она, почувствовав в себе какую-то необъяснимую робость.
   -Да так... - ещё больше смутился лейтенант и, не найдя что ответить, потупил взор. Не мог же он, в конце концов, сказать ей, что сегодня одел контактные линзы, и действительно разглядывал её так, словно впервые видел.
   -Ну и как я тебе? - озорно улыбнулась она и сделала несколько шагов назад и в сторону, только каблучки звонко зацокали по тротуару.- Нравлюсь?
   -Очень! - вновь искренне и совершенно не задумываясь, признался Илья и, шагнув к девушке, подцепил её под руку. От неё сладко и едва уловимо пахнуло тонкими цветочными духами. Светло-розовая куртка, в которую была одета девушка, как нельзя подходила к её фигуре и волосам. В этой одежде она казалась ему Дюймовочкой, выглядывающей из нераспустившегося бутона розы.
   -Куда пойдём? - самой Элле идти дальше ближайшего кабака не хотелось. Но что-то в её душе подсказывало, что самой предлагать топать в кабак не стоит.
   -Давай в "Зеленый луч"?! - налетевший ветерок, холодком пробежав по его спине, полетел дальше. - У меня там знакомый охранник из бывших... наших...
   -Ну, я не знаю, но если ты так хочешь, то давай пойдем, - продолжая игру, как бы нехотя согласилась Элла. Но заметив, что тот и сам готов отказаться от предложенного варианта и боясь, что он предложит нечто типа "гуляния под луной", поспешно добавила: - А то и впрямь что-то прохладно.
  
   "Зеленый луч" - забегаловка типа того же "Вечернего города" находилась неподалеку. Они прошли через широкую "облагороженную" не действующими "по зимнему сроку" фонтанами площадку-парк, пересекли небольшую улочку, свернули за угол магазина с сине-бело-красной неоновой вывеской "Наш экстрим" и, пройдя под огромной аркой недавно построенного дома, вошли в призывно мигающий отнюдь не зелеными огнями "Зеленый луч".
   -Илья! - довольно улыбаясь, навстречу им вышел здоровенный бугай в приличном цивильном прикиде. Но даже под одеждой ощущалась сила, наполняющая его мышцы. Элла на мгновение представила всю мощь и сладость его объятий. Но расслабиться и захватить себя эротическим грезам не позволила.
   -Здорово, Вадим! Как сам? Как Елена? - радостно улыбаясь друг другу, мужики обменялись рукопожатиями.
   -Отлично. Три недели осталось. Так что Илюха, скоро у меня будет сын. Ты понимаешь?
   -Прямо-таки и сын? - Котов с сомнением покачал головой.
   -Да точно! Ленка ходила на ультразвук или как его там, одним словом врачи сказали: сын!
   -Ну, ну, если врачи сказали, тогда конечно! - вроде бы согласился лейтенант, но в его голосе оптимистических ноток не прибавилось.
   -Да ладно, ладно, вечно ты всё испортить норовишь. Вместо того, что бы сомневаться в современной медицине лучше с подругой познакомь.
   -Элла! - представилась "подруга", которой уже успела порядком надоесть эта дружеская беседа. - Так мы всё-таки зайдем или так и будем всю ночь на входе отираться?
   -И, правда, что мы здесь стоим?! - спохватился Вадим. - Пошли, я вас за самый лучший столик посажу. "Интимный", - и подмигнув почему-то Элле, а не Илье, как того следовало бы ожидать, он развернулся, и приглашая их следовать за собой, вошёл в помещение. И быстрым шагом, умело лавируя меж тесно поставленных столиков, повел к одному ему ведомой цели.
   -Вот! - довольно осклабившись, Вадим показал рукой на тяжелую портьеру, за которой угадывались очертания трех небольших кабинетов. - Выбирайте любой на ваш вкус. Можете сравнить.
   -Без разницы, - Илья безразлично махнул рукой и уверенно направился в тот, что был справа.
   -Вот что значит нюх! - охранник восторженно всплеснул руками. - Не глядя, выбрал самый лучший! Короче, смотри. Заказ сделаешь, укажи время. Официант всё по времени принесёт. Понял? Так что там шуры-муры, какие, это без проблем. Беспокоить никто не будет. У нас с этим строго. Усёк?
   -Усёк, усёк, а официанта как позвать? Что каждый раз отсюда вылезать и руками размахивать?
   -Вот тебе ещё и это объяснять. Кнопка там есть, на стенке увидишь. А для особо "талантливых" под ней надпись: "официант". Вот, блин, какие клиенты тупые пошли! - он весело усмехнулся.
   -Ладно, ладно, продвинутый ты наш! Особо умный Эдисон в квадрате. Иди вон и сторожи, а не мешай моему культурному отдыху.- Котов, в свою очередь, усмехнувшись, легонечко подтолкнул своего друга к выходу. - Иди, иди, мы с тобой завтра наговоримся. Ты же завтра на полигон с шефом поедешь, гуманитарку повезёшь?
   -Угу, - Вадим согласно кивнул, но дальше данную тему развивать не захотел, а поспешно откланявшись, направился охранять вверенный ему вход-выход.
   Перекусив и немного поболтав ни о чём, Илья и Элла покинули кабак часом спустя. Посидели хорошо. Правда, Эллу несколько смутил тот факт, что несмотря на то, что они долгое время оставались совершенно одни, Илья даже не попытался её хотя бы слегка облапать. Игра в джентльмены продолжалась. Что ж, она была не прочь продолжить эту партию даже играя по его правилам, постепенно накапливая козыри и всегда будучи готовой оборвать её на самом интересном месте или даже вытащить из кармана глубоко запрятанный джокер. Возможно от переполняющих нежных чувств, а возможно, и более вероятно, согреваясь от внезапно поднявшегося пронзительного ветра, они, тесно прижавшись друг к другу, неторопливо выбрались из полутеней окружающих строений и вышли на освещенные улицы города.
   -Пойдём ко мне в общежитие? - легкая хрипотца, то ли следствие легкой простуды, то ли побочный эффект сильного волнения, явственно послышалась в его голосе. - У меня по DVD фильм классный... Мужики подогнали...
   -Как хочешь... - с прежним деланным равнодушием согласилась она, чувствуя, что объект эксперимента под кодовым названием "Илья" стал интриговать её всё больше и больше. Что-то определённо в нём было. Что именно она даже не пыталась разобраться, ей было плевать. "Ладно, так и быть, сегодня с ним пересплю, и разбежимся...", - эта мысль, внезапно пришедшая ей в голову, показалась ей самой правильной, на ней Элла решила пока и остановиться.
  
   -Свои! - бросил Котов загородившему им путь солдатику. Тот, оглянувшись, вопросительно посмотрел на сидевшего за стеклянной перегородкой дежурного.
   -Свои, свои! - подтвердил дородный, если не сказать толстый старший прапорщик, вальяжно развалившийся в мягком, вытащенным из комнаты посетителей, кресле.
   -Привет, Степаныч! - Илья, выпустив девушку из своих объятий, обогнул отпрянувшего в сторону солдатика и, широко улыбаясь, зашёл в комнатушку дежурного.
   -Как дежурство? - пожимая широкую лапищу прапорщика, поинтересовался он. А так как спросил Котов это больше для приличия, то, не дожидаясь ответа, присел на краешек стола, взял в руки телефонную трубку. - Я позвоню в роту, хорошо?
   -Звони, - безразлично отозвался прапорщик, всё своё внимание сосредоточив на оставшейся в одиночестве Элле.
  
   -Что, Илюха, - заговорщически подмигнул он только что окончившему разговор лейтенанту. Лицо этой девушки дежурному по КПП показалось подозрительно знакомым. Но вспомнить, где он её видел, прапорщик не смог и, решив, что видел её здесь же и с Ильёй, он уже больше не пытался копаться в своей памяти. Хотя, если бы он хорошенько вдумался, то наверняка вспомнил, что это именно она на Новый год в дзиньгу пьяная пыталась отплясывать здесь с таким же пьяным капитаном, а потом они ещё хотели завалиться на жесткий топчан дежурного, но вовремя появившийся дежурный по части прекратил это безобразие. Степаныч в этот момент как раз проходил через КПП и стал невольным свидетелем этого непотребства. - Опять эту потаскушку притащил? Понравилась?
   Донесшийся до Эллы приглушённый, но отчётливо слышимый голос прапора обидно резанул по ушам, словно хлыстом стеганув по самолюбию и гордости, ещё как ей казалось, у неё оставшейся. Она сердито насупила брови, собираясь сказать что-нибудь резкое, типа "да сам ты козел!" но... "А разве это не так?" - готовая сорваться с языка брань, ударившись о преграду собственных мыслей, споткнулась на полпути и нестерпимой горечью растеклась по оголенным нервам души. - "А кто ты, если не б.....? Как не назови: сексуально раскрепощенная, свободная в любви, вертящая мужиками как заблагорассудиться и т.д. и т.п., но если хорошо вдуматься, всё одно получается б...... И сколько это будет продолжаться? Сколько можно будет свободно вертеть задницей, с легкостью затаскивая понравившихся парней в постель? Ещё год? Два? Три? А мне уже не семнадцать. Двадцать один - для девушки это уже много. А когда стукнет тридцать, кому я буду нужна?" Б..... - обидное, жгучее слово. Придуманное мужиками клеймо для любой жаждущей ласки незамужней женщины. Б.... - Элле внезапно захотелось плакать. И не столько от обиды, сколько от жалости к самой себе, от своей неустроенности, от отсутствия крепкого пристанища, своего собственного, как выражалась её бабушка, угла...
   -Да иди ты, знаешь куда! - в словах вступившегося за подругу Котова сквозила неприкрытая злость. - Это ты свою... так обзывай... понял?
   -Илюх, ты что, вообще? - прапорщик выразительно покрутил у виска. - Да мне конкретно по фигу кого ты таскаешь. Это твои проблемы! - и отмахнувшись от его яростного взгляда, как от назойливой мухи, устало добавил: - Дурдом...
   -Вот и не суйся, куда не знаешь! - рявкнул неожиданно для самого себя заведшийся лейтенант. Затем слез со стола и уже чувствуя, что переборщил, (а что еще мог подумать прапор, если других сюда не водят, и хорошо, если по обоюдному желанию, а то ведь чаще ведут просто за "бабки"), примирительно переспросил: - Как дежурство?
   -Слава богу, не в трынду. Бригадир заходил, буквой зю тут всех поставил. Драл как щенков.
   -А ты?
   -А что я? Меня-то он не трогает. Он всё же с понятием, а я из пацанского возраста давно вышел. Это он сосунков, - прапор хмыкнул, - типа тебя, учил, они тут таксюху ждали, вот и напоролись. А ты иди, а то она уже нос воротит. Еще убежит.
   А Элле и впрямь расхотелось идти в тесные стены общежитской комнаты. Чувствуя необыкновенную робость, наверное, потому, что она сегодня была полностью трезва, девушка ухватилась за протянутую руку Ильи и всё же не удержавшись, одарила на прощание прапора тяжелым, злым взглядом. И лишь затем двинулась вслед за спешившим покинуть помещение КПП Котовым.
  
   -Эллочка! - шептал Илья, осторожно поглаживая затвердевшую под его руками грудь и настойчиво целуя открытую шейку девушки. - Ты мне так нравишься! - его рука, проворно расстегнув очередную пуговицу на кофточке, отпрянула в сторону, вновь опустившись на приятной выпуклости.
   -Не шали! - в очередной раз предостерегла расслабленно лежавшая на кровати Элла. Это неторопливое раздевание ей даже понравилось. Прямо как первый раз. Хотя первый раз у неё всё было совсем не так, как-то глупо, по-воровски, было и ушло, не оставив никаких приятных воспоминаний. Возможно, именно поэтому ей так нравилось сегодняшнее неспешное, робкое раздевание. Можно было притвориться ничего не умеющей девочкой и просто лежать, наслаждаясь его несмелыми притязаниями на её тело и слушая томные, приглушенные вздохи, нет-нет да и исторгавшиеся его перевозбужденным организмом.
   Он поцеловал ей щечку и легонько коснулся губами её полуоткрытых губ, а затем впился в них со всей энергией, со всей страстью, на которую только был способен. Его правая рука, быстро расстегнув очередную мешавшуюся ему пуговицу, скользнула под лифчик и приятно, хотя и немного грубо, легла на отвердевший сосок. Правая нога, согнувшись в колене, оказалась между её безвольно раскинутых бёдер и настойчиво заходила, вверх-вниз, вверх-вниз, лаская и согревая.
   -Всё, хватит, хватит, - запротестовала она, с трудом вырвавшись из его настойчивых объятий. "Я не б..., не хочу.., не хочу...", - настойчиво твердил разум, хотя всё её разгорячённое тело говорило об обратном и требовало продолжения. - Илья! - получилось слишком громко. Лейтенант отпрянул и обиженно посмотрел в её глаза.
   -Я тебе не нравлюсь? - она отрицательно покачала головой. - Тогда почему? Скажи, что ты молчишь?
   -Я что, так похожа на б.....? - спросила она с вызовом, отвечая взглядом на взгляд.
   -Конечно, нет! - Илья отрицательно затряс головой. - Тот прапор дурак... А хочешь, я ему прямо сейчас морду набью?
   Теперь уже отрицательно покачала головой она.
   -Не надо...
   -Эллочка, но почему ты этого не хочешь? Если я тебе нравлюсь, тогда... - он замолчал, подыскивая подходящие слова, но не найдя ничего лучшего, трагическим шёпотом закончил: - Через три недели я уезжаю в Чечню. Нам не так много осталось дней. А я хочу, что бы ты принадлежала мне вся без остатка... Там война..., я не знаю, что меня ждёт... Я, конечно, вернусь, но всё же... - он говорил с трудом, даже сам не понимая, для кого звучали эти слова: для неё или для себя.
   -Илья, я не могу... Не могу вот так сразу...
   -Значит я тебе не нравлюсь, - лейтенант решил не ослаблять напора. - Тогда так и скажи, только честно. И ... я... я не буду к тебе приставать сейчас и звонить потом тоже не буду. Только скажи.
   Прежде чем ответить, она несколько мгновений молчала, словно собираясь с мыслями.
   -Илюш, хороший мой, пойми. Мне надо привыкнуть.
   -???
   -У меня был парень... - надтреснутым голосом начала она давно придуманную историю. - Мы... любили друг друга... Он погиб два года назад... - её голос прервался горестным вздохом. Казалось, она сама поверила в свою не слишком оригинальную ложь. - Я была с ним лишь однажды, за день до того как он уехал. Илья! - она приподняла подбородок и попыталась посмотреть ему в глаза. - Пожалуйста, дай мне привыкнуть к тебе. Поверь, у нас всё ещё будет. - Закончив говорить, она притянула его к себе и, уткнувшись в грудь, тихо всхлипнула. Сценка получилась классная, достойная лучших режиссеров...
   -Элла, Эллочка... - тем временем тихо повторял он, нежно поглаживая её рассыпавшиеся по плечам волосы...
  
   "Может, выйти за него замуж? - скорее в шутку, чем всерьез подумала Элла, когда они далеко за полночь покидали никем не охраняемое КПП. Противный прапорщик дрых в дежурке, отсыпаясь в положенное ему время, солдат-срочник - помощник дежурного смотрел в комнате для посетителей какой-то фильм, совершенно не интересуясь входящими и выходящими. Одним словом, на КПП царила пофигическая идиллия.
   Они вышли на городскую улицу, освещаемую только светом луны и фарами изредка проезжающих автомобилей - городские власти экономили электричество, а заодно поднимали уровень и без того превышающей все мыслимые пределы преступности. Такси ещё не подъехало. Тянуло в сон. Разговаривать не хотелось. Прижавшись к теплой груди, заботливо укрытая с боков расстегнутой курткой лейтенанта, Элла отрешённо пялилась на старые тополя, едва уловимо прорисовывавшиеся в тусклых отсветах лунного света.
   "Замуж... - мысль, показавшаяся ей самой не более чем шуткой, снова и снова возвращалась в её сознание. Она повернулась и, пристав на цыпочки, заглянула в близорукие, едва видимые в темноте глаза Ильи. Где-то вдалеке мелькнули фары, голубой искрой отразившись в его зрачках и осветив грустное, задумчивое лицо старшего лейтенанта. - Может и впрямь выйти"? - Смешная мысль уже не казалась ей такой смешной, слишком многое она передумала за этот вечер. Слишком на многое взглянула по-другому. Элла вновь посмотрела в его глаза и почувствовала теплый свет, исходящий от направленного на неё влюбленного взора: рыбка заглотала приманку и теперь, если захотеть, то можно не дать ей сорваться. Если захотеть...
   Подъехавшее такси свернуло на обочину и, пронзительно засвистев тормозами, остановилось, так и не дав зародившейся в её сознании мысли оформиться в окончательное решение.
  
   Элла.
   После третьей пары Элла договорилась со старостой группы и незаметно слиняла из института, на минуточку забежав на работу. Мать из деревни помогала мало. Сама едва сводя концы с концами, она, тем не менее, отслюнявливала дочери тысячу на проживание. Но это был мизер. На эти деньги да на смешную стипендию не проживёшь, вот Элла и подрабатывала в свободное от учёбы время, обычно по пятницам, и средам. Правда, сегодня был не её день, но она хотела забрать кое-какие вещи, оставленные в кабинете у шефа - Мазко Андрея Викторовича.
   -Вот и Элусенька пожаловала. - Костя Макеев, высокий, но весьма рыхлый брюнет расплылся в приветливой улыбке. Элла ответила ему тем же, а именно улыбнулась и прошла мимо.
   -Привет, Эл, - вынырнувший из подсобки Стасик Сосновский, не глядя, махнул в её сторону какой-то увесистой папкой. Лежавший в его правой руке лист с отпечатанным текстом оказался столь интересным, что Стасик, не отрываясь от чтения ни на секунду, протопал до своего стоявшего в самом углу столика и молча бухнулся в выдвинутое из-за стола кресло. Глядя на него Элла лишь так же молча улыбнулась. Все знали, оторвать Стасика от чтения, когда он работал, по силе только шефу, но шеф, помня о привычке Стасика погружаться в работу целиком, обычно его не трогал.
   Элла шмыгнула между столиками и по-дружески расцеловалась с поднявшейся ей навстречу Людмилой.
   -Времени в обрез! - Людмиле не терпелось побеседовать, но Элла и впрямь спешила. Она лишь помахала ёй пальчиками "Пока" и, не останавливаясь, продефилировала в кабинет шефа.
   -Элла Борисовна! - пропел Андрей Викторович и с радостной улыбкой двинулся ей навстречу, - а нам Вас здесь так не хватало! - Дверь захлопнулась. - Я соскучился по тебе, моя лапочка! - уже совсем другим тоном и намного тише произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать её не прикрытую воротничком шейку. - Ты как всегда вовремя. У меня к тебе есть одно маленькое, но вполне деловое предложение, - он взглянул на часы. - Обед через полчаса. Здесь поблизости открылась шикарная забегаловка: столы, меню,- всё как в ресторане, но самое главное, там всегда можно снять небольшую комнатку на часок-другой. Как тебе такая перспектива?
   -Андрей Викторович, я сегодня занята! - она едва не поморщилась, когда его потная ладошка скользнула, минуя расстегнутую курточку, в вырез её платья, но отстраняться не стала.
   -Эллочка, если у тебя проблемы - мы любые проблемы уладим, если тебе на лекцию - мы всегда сможем договориться с деканом! - По поводу улаживания проблем шеф не лгал. Его фирма хотя и выглядела неказисто, но! Как говорится не всё то золото что блестит. Андрей Викторович имел весьма крутые подвязы, из чего само собой вытекало, что фирмочка имеет двойное дно. Как говорится "она ест" вершина, а айсберг где-то там, снизу. Впрочем, от этого подводного, спрятанного от глаз бизнеса Элла старалась держаться в стороне, выполняя лишь возложенные на неё обязанности младшего менеджера вполне легального бизнеса. Что её вполне устраивало. - Проблемы не в институте? - что не говори, а шеф - человек проницательный. Врать ему следовало как можно натуральнее.
   -У меня... - Элла сделала вид, что слегка сконфузилась. - Вы понимаете... одним словом, я сегодня не совсем работоспособна. - Она беспомощно развела руками.
   -Но мы же ещё вчера занимались любовью и ты ни о чем подобном не говорила, - Андрея Викторовича провести было не так просто.- А бог с ней, твоей болезнью! Но может быть всё-таки съездим, посидим, пообедаем, выпьем и, в конце концов, в благодарность ты сделаешь мне приятное?
   Ну, уж нет! Чего-чего, а это ей сейчас хотелось делать в последнюю очередь.
   -Андрей Викторович, я правда сегодня не могу! - она погладила Андрея Викторовича по плечу и нежно, по крайней мере ей так хотелось думать, поцеловала его в щечку.
   -Почти дружеский поцелуй, - шеф покачал головой, - нет так нет. Силком никого не держим. Ладно, Элла Борисовна, раз ВЫ спешите, не буду ВАС задерживать. Надеюсь, завтра на работу не опоздаете? - он понимающе покачал головой и подмигнул. - Ах, да Вы, наверное, пришли забрать забытый Вами предмет?!
   Выпустив Эллу из своих рук, Андрей Викторович решительно подошёл к вделанному в стену сейфу и, набрав код, достал из неё маленькую изящную дамскую сумочку. - Заметьте, хранил как самое дорогое! - он снова улыбнулся. - Я имел наглость её открыть и положить туда нечто, что может Вас весьма заинтересовать, - его улыбка стала ещё шире.
   "А он все-таки душка"! - Элла, приняв сумочку, на этот раз более горячо чмокнула его в щеку и уже больше не задерживаясь, поспешила оставить хозяина кабинета в одиночестве.
   "Вот сучка! - подумал он, провожая взглядом удаляющуюся попку. - Утопить бы тебя в дерьме, да возиться не охота... живи... - он сплюнул в урну и вытер носовым платком щеку в том месте, где ещё чувствовалось прикосновение её губ. После этого вернулся в своё кресло и надолго погрузился в собственные мысли...
  
   Николай
   С утра пришло очередное горькое известие из Чечни: сбит вертолёт федеральных сил, выполнявших боевое задание с девятнадцатью военнослужащими на борту. Воздушная поисково-штурмовая группа соседнего Н-ского отряда.
   Вечером вернувшись со службы, Николай включил телевизор и в ожидании хоть каких-то подробностей уставился в мерцающий прямоугольник телеэкрана.
   -Сегодня наша страна понесла две тяжелые утраты, - бесцветным голосом, по-видимому призванным изображать скорбь, выучено забубнил освещающий последние новости диктор, - на девяносто первом году после тяжелой болезни скончался выдающийся композитор Илья Адамович Раскольников, и в двенадцать часов тридцать минут внезапно остановилось сердце известнейшего актёра театра и кино Семёна Аркадьевича Лаврикова... ...Президент выразил свои соболезнования родным и близким покойных...
   О погибших девятнадцати военнослужащих не было сказано ни слова.
   -Скоты! - Николай в негодовании выключил телевизор. - Два уже отживших своё старца - это тяжелая государственная утрата, а девятнадцать погибших за страну молодых парней - не утрата? Дерьмо валяющееся под ногами? Скоты, все скоты... - больше слов, что бы выразить своё негодование, у Ващенко не было. "Вот так и мы"... - с тоской подумал он, - если сложим головы, то о нас никто и не вспомнит. Кинут на могилку цветочек, пришлют жене взамен мужа серебряный крест и забудут. Всё как всегда. Самые лучшие, самые честные, самые преданные гибнут за то, чтобы хорошо жилось худшим, вороватым, продажным". Николай со злостью взглянул в сторону отсвечивающего чернотой экрана, словно у этого прямоугольника была вина за происходящее в телеэфире.
  
   Капитан Алферов.
   Сегодня Надя была на бобах, а с Натахой они рассорились вдрызг, так что перезанять денег было не у кого. И теперь Надежда, с тоской в глазах выискивая к кому же прибиться, сидела за столиком второразрядной кафешки и понуро потягивала какую-то безалкогольную бурду. Так что стройный, подтянутый офицер появился в радиусе её взора как нельзя вовремя. Особенно обнадежило то, что где-то она его уже определённо видела, но никак не могла припомнить где. Возможно, у Натахи, но уверенности в этом не было. Она посмотрела пристальнее: высокий лоб, широкие скулы... кажется, и вправду он. В принципе, знакомы они или нет, большого значения не имело. Она бы в любом случае подошла и попытала своего счастья, только вот приклеиться к знакомому парню было намного легче. Надя одним глотком допила своё пойло, облизнула губы и, решительно встав из-за столика, двинулась прямиком к заказывающему обед вояке. "Сергей", она отчётливо вспомнила его имя, неторопливо, точнее сказать лениво ковырялся вилкой в картофельном пюре. Одинокая сарделька, уже надкушенная, свесилась с тарелки наподобие сморщившегося пениса. Надя невольно улыбнулась подобному сравнению. "Серёжа, ха. Всё правильно, это точно он. Они вместе были на юбилее этого, как его там... Да ну его к чёрту"... Надежда выкинула из головы все посторонние мысли, сосредоточившись на своём движении к цели. В тот раз он провёл время с её подружкой. Что ж, сегодня она была не прочь переспать с ним сама.
   -Здравствуй! - кивнув, словно хорошему знакомому, она, не дожидаясь приглашения, уселась за его столик.
   -Привет! - Сергей слегка опешил, но быстро пришёл в себя. Эту девушку он где-то уже видел. Ах да, у Натахи, но это было так давно, словно в другой жизни. В тот раз она ему не понравилась, но запомнилась. У неё тогда ещё были шикарные рыжие волосы. Сейчас её волосы стали несколько короче и из рыжих превратились в темно-русые. Перекрасилась? Или это тогда её волосы были крашенные? Впрочем, какая разница?! Зовут её... кажется Надя... или... нет, точно Надя. А она очень даже ничего. Только со времени той давней встречи у неё на лице появилась печать усталости. Или это просто тени под глазами?
   -Если не ошибаюсь, мы где-то виделись и тебя зовут Сергей?
   -А тебя Надя.
   -Правда. Ой, вспомнила! - она радостно всплеснула руками. - Мы встречались на квартире у Наташи. - Она довольно улыбнулась, начало разговору было положено. - А я одна, сижу скучаю. На работе у нас сегодня учёт, вот без дела и мотаюсь. До вечера ещё далеко и что весь день делать - ума не приложу. Хорошо хоть ты рядом оказался, есть с кем поговорить. Да ты кушай, кушай. Я - то уже пообедала, - не моргнув глазом соврала она, едва сдерживая набегающую слюну, и как бы ненароком выставляя перед собой изящную, обнаженную едва ли не по самые трусики, ножку. Теперь наступила очередь истекать слюной Сергею. Дожёвывая свой салат, он почувствовал, как в некоем органе началось приятное томление. Что вовсе не укрылось от наметанного глаза девушки. Заметив его смятение, она пошла ва-банк.
   -Если ты не слишком торопишься, мы могли бы прогуляться ко мне в гости. Я снимаю квартиру здесь неподалеку. - И что бы у едва не поперхнувшегося всё тем же самым салатом капитана не осталось сомнений в смысле её предложения, добавила: - Если захочешь, можешь часок со мной отдохнуть... от своей службы. - Она особо выделила слово отдохнуть, а затем недвусмысленно облизнув губы, продолжила с придыханием: - У меня в наличии имеется шикарная кровать. Для двоих раздолье. А одной мне последнее время что-то неуютно и скучно...
   Сергею, в котором чувство вины перед супругой со временем, как и предрекла Наталья, улеглось, но зато по-прежнему жила память о не слишком удачном сексе, хотелось взять реванш. Он прокрутил в голове все за и против и согласно кивнул головой.
   -Только на службу позвоню, - торопливо достав мобильник, он набрал номер ротного и нажал кнопочку вызова. Едва пошёл первый гудок, как ему тут же ответили.
   -Алло, слушаю? - раздался знакомый голос с характерным, слегка окающим говорком.
   -Василич, это Алферов. Василич, я задержусь немного. У меня дела в городе, - не совсем убедительно соврал Сергей и, покосившись на столь неожиданно нарисовавшегося змея-искусителя, мысленно улыбнулся: - Сделай одолжение, прикрой перед комбатом, хорошо?
   -Серега, что-то ты там мутишь... но ладно, ладно, не бузи, прикрою. Но что бы к совещанию был, понял?
   -Буду, Василич, обязательно буду. Без проблем. - Алфёров, на всякий случай отключив телефон, сунул его в карман камуфляжной куртки.
  
   Чтобы случайно не попасться на глаза кому-нибудь из знакомых, к дому, где жила Надежда, они шли порознь. Только когда стали проходить мимо продовольственного магазина, соблазнительница, остановившись на углу, подождала слегка занервничавшего вояку, не слишком горевшего желанием засвидетельствовать окружающим их совместную прогулку. Когда он, наконец, соизволил приблизиться, она, кивнув головой в сторону входной двери, предложила слегка нервничающему Сергею:
   -Давай что-нибудь купим выпить? А то знаешь, без разогрева как-то... - она замолчала, давая возможность ему самому домыслить окончание фразы.
   -А что именно купить: вино, шампанское? - капитан не слишком хорошо разбирался в винах, поэтому предпочёл, что бы выбор сделала дама.
   Но дама отрицательно покачала головой.
   -Купи лучше водки!- её предложение если его и смутило, то не слишком сильно. Он и сам хотел сегодня немного выпить. А для двоих бутылка водки могла бы быть самое то, ни много ни мало. К тому же самопальная водяра, продаваемая в каждом "приличном" магазине, стоила пополам от бутылки того же шампанского. Поэтому Сергей, не задумываясь, кивнул и поспешно скрылся в недрах магазинчика.
   Он появился некоторое время спустя, держа в руках пакет, в котором лежала заветная бутылка и две банки шпрот.
  
   Квартирка, которую уже третью неделю занимала съехавшая от подруги Надежда, располагалась на третьем этаже спрятанной в кольце высотных зданий пятиэтажной хрущевки - приземистого, мрачноватого строения, сделанного целиком из красного кирпича. Вопреки ожиданиям, внутри этого старого здания, а точнее в Надеждиной квартире, царило ощущение тепла и уюта. Узкий, но длинный коридор, небольшая комната, вполне пригодная для проживания молодой пары и приличная даже по современным нормам кухня щеголяли в обновах недавно и с тщательностью проведённого ремонта.
   -Я здесь временно, - Надя небрежно скинула сапожки, сняла и повесила на вешалку не по погоде легонькую курточку, - тетка к родне на Украину укатила, а меня присматривать оставила. А-а-а... - она беззаботно махнула рукой, - всё это лабуда. Раздевайся, проходи на кухню. Сейчас что-нибудь закусить сообразим, - она первой протопала на кухню и, порывшись в холодильнике, вытащила четверть палки уже заветревшейся колбасы и ещё меньший кусочек сыра.
   -Не густо, - расстроено вздохнув, Надежда положила всё это на стол и, взяв большой кухонный нож, начала быстро и умело нарезать "деликатесы". По мере того, как она это делала, настроение её всё улучшалось и улучшалось.
   -В конце концов, мы, что с тобой, жрать собрались? Ты уже перекусил, да и я, собственно, не голодна... И что ты на меня смотришь? Пора уже, давай наливай! - последнее слово она произнесла как можно игривее, но в её тоне всё же прозвучало назойливо рвущееся наружу нетерпение.
   -Пьём молча и без тостов? - спросила она, поднимая налитый до верху бокал. Но так и не дождавшись ответа от всё еще борющегося с самим собой Сергея, легонько вздохнула и нарушила своё предложение: - За нас!
   Бокалы легонько чокнулись и мигом опустели. Надя тут же, сама, по-хозяйски, разлила водку, выждала для приличия минутку и двинула очередной тост.
   -За настоящих мужиков! - они чокнулись, и она с легкостью акулы выпила очередную порцию многоградусной отравы.
   -Третью - не чокаясь, - Сергей встал и выпил молча. Надя, мгновение посомневавшись, последовала его примеру. Встала, выпила, затем поклевала немного предложенных Сергеем шпрот и снова потянулась к бутылке.
   -Нет, я больше не буду! - предупредил её Сергей, накрыв рукой свой стакан и, отрицательно мотая головой, добавил: - Мне еще на службу бежать.
   -Как хочешь, - Надежда не стала настаивать. Без лишней суеты налив себе полный стаканчик, она с прежней легкостью выпила очередную порцию и совсем по-мужски занюхала её тонкой корочкой хлеба.
   -Я пока покурю, - Сергей поднялся и вышел из кухни, оставив девушку один на один с главным злом российской глубинки.
   ...Прикончив бутылку, Надя встала из-за стола, поспешно стянула с себя джинсы и короткую, открывающую пупок блузку и, бросив их на одну из табуреток, осталась в одних розово-красных трусиках. В таком виде она и появилась к ожидающему её прихода Сергею. Фигура у неё была красивая, грудь тоже, к тому же, идя к кровати, она призывно покрутила задом, так что вопроса получится - не получится, у Сергея не было. Не раздумывая, он скинул с себя брюки, не расстегивая пуговиц, стянул через голову хебешку и, сделав шаг навстречу слегка пошатывающейся Надежде, подхватил её на руки и, не раздумывая, завалил в кровать. Оставшуюся одежду они снимали, усиленно помогая друг другу.
   Её кожа, как оказалось, была холодна и не приятна на ощупь, но это нисколько не уменьшило его желания. Инстинкт дорвавшегося до самки самца бушевал в его душе, давил на его чресла со всё возрастающей силой.
   -Осторожненько, осторожненько, а то мне будет больно, - поспешно предупредила она Сергея, когда тот всем своим весом опустился на её безвольно раскинувшееся на кровати тело. Он молча кивнул и продолжил начатое...
  
   -Ты думаешь, я б...?
   Николай неопредёлённо качнул головой.
   -Нет, - я алкоголичка, - самокритично заверила его Надежда и, устало закрыв глаза, уснула...
  
   Николай.
   В гости к другу Аркадию и его супруге Валентине Самохваловым Николай собирался давно. Но что-то постоянно мешало. То служба, то домашние заботы, то хотелось просто отдохнуть, побыть в кругу семьи, то простая лень, не дающая оторвать задницу для загородной поездки, то еще что-то, не менее "важное" и "срочное". Теперь, когда до отправки в командировку остались считанные дни, откладывать поездку и дальше, как говорил Аркадий, "тянуть резину", было нельзя. Одним словом, Николай вздохнул, задумчиво почесал макушку и, утвердившись в своём намерении, во главе всего семейства отправился в путь, благо добираться до друзей было всего-то ничего, от силы минут сорок...
   Жили Самохваловы в двадцати километрах от города, в поселке с бесцветным названием Пригородный, в частном, купленном на невесть какие деньги домике - в сто пятьдесят квадратов, с обширным приусадебным участком, половину которого занимал великолепный фруктовый сад. На второй половине отставной майор занимался выращиванием овощных и ягодных культур и весьма в этом преуспевал, во всяком случае, своими овощами и фруктами семья Самохваловых была обеспеченна круглый год. Супруга Аркадия Валентина, моложавая, дородная дама, хоть и получала в свои пятьдесят приличную по сельским меркам льготную пенсию, дома не сидела, а преподавала в сельской школе такой, в принципе, нужный, но единодушно нелюбимый школьниками предмет, как "Основы безопасности жизнедеятельности".
   С Аркадием Николай познакомился и подружился, когда ещё молодого, едва успевшего окончить училище лейтенанта Ващенко направили в войска. С тех пор прошло немало времени, Самохвалов уволился на пенсию, Николай дослужился до капитана, да так и застрял на одной должности, не в силах переступить очередную ступеньку карьерной лестницы, но дружба и общая, объединяющая тяга к ружейной охоте остались.
  
   -А мы вас как ждали! Думаю: раз не звонил, значит точно приедет. Валюшечка, а что я тебе утром говорил? - Аркадий широко улыбнулся, а из прикрытых дверей гостиной показалось слегка подпорченное слащавой улыбкой лицо Валентины.
   -Ой, кто к нам приехал, - запела она, выходя навстречу семейству Ващенко. - И Светочка, и Витечка. Ой, мои лапусики, - своих детей у них не было и, как иногда казалось Николаю, они не слишком-то по этому поводу расстраивались. - Здравствуй, здравствуй, Иришечка!
   -Здравствуйте, Валентина Петровна! - жена Николая была почти на двадцать лет младше Валентины и всегда именовала её на Вы и только по имени - отчеству. То ли выказывая тем самым свое уважение, то ли нарочно, по известной женской подлости, подчёркивая эту самую разницу.
   -Не разувайтесь, не разувайтесь, - ради приличия запротестовал Аркадий, но настаивать не стал. В доме майора царил бог чистоты. Правда, за глаза от гостей, а точнее, в отсутствие гостей, все поверхности были прикрыты драными покрывалами и отслужившими свой век занавесями. Но Николая и его семейства, на правах старых друзей, Самохваловы давно перестали стесняться, так что, зайдя в гостиную, Николай вовсе не удивился наличию дырявых простыней, лежащих на постеленных на пол коврах и виду старых покрывал, расстеленных поверх новых, купленных недавно и покрывавших мягкий диван и кресла.
   -Сейчас Валюша моя на стол что-нибудь сообразит. Вы пока раздевайтесь, присаживайтесь, можете DVD включить, у меня фильмы интересные есть. Давайте, не стесняйтесь, а я пока до гаража добегу. У меня там аккумулятор на подзарядке, а то потом отключить забуду, - Аркадий хлопнул дверью, спеша закончить со своими гаражными делами. А семейство Ващенко осталось в просторном помещении гостиной. Сидеть просто так, пялясь на стены, было глупо. Николай встал с дивана, пройдя через всю комнату, задумчиво перебрал, аккуратно расставленные на специально сделанной Самохваловым подставке, диски с фильмами и, не выбрав ничего подходящего, пожал плечами. - Что будем смотреть? Есть фильмы про войну, про любовь, парочка коротеньких, часов на пятьдесят, сериалов. - Пристрастие своего друга к длиннющим сериалам Николай не понимал и не принимал. - Вот ещё есть индийский фильм "Месть и закон".
   Перечисленное Николаем не вызвало энтузиазма ни у кого: ни у сына, задумчиво рассматривавшего висевшие на стене самодельные сабли; ни у жены, слегка скривившейся от одного перечисления жанров и криво косящейся на подозрительное пятно в самом центре постеленной на диване простыни; ни у дочери, сперва заинтересовавшейся индийским фильмом, но потом, услышав название уже не единожды виденного кинофильма, фыркнула и сердито уставилась на накрытый видавшей виды клеенкой стол.
   -Пап, давай просто включи телевизор... - с задумчивым видом попросил Витя, наконец-то закончивший изучать висевшее на стене оружие.
   -Телевизор так телевизор, - без возражений согласился Николай, нажимая кнопку включения. По первому каналу как раз передавали какой-то концерт, мигом привлекший внимание супруги и дочери Светланы. Пришлось на нем и остановиться, хотя сам бы Николай посмотрел что-нибудь другое, те же новости, например, или... а фик его знает что или... Телевизор он смотрел так нечасто, что почти успел отвыкнуть.
   Наконец-то в комнате появилась хозяйка дома. На широком подносе она принесла посуду, вилки, ножи, ложки.
   -Ирочка, помогай, - скорее приказала, чем попросила Валентина, но Ирина и не подумала обидеться на такой командирский тон. Она только снисходительно улыбнулась и, быстро встав, начала раскладывать на столе принесённую Валентиной посуду.
   -Светочка, беги на кухню, принеси хлеб. Он там стоит нарезанный, на большущей такой тарелочке. - Светлана, послушно кивнув, умчалась на кухню, а хозяйка тем временем продолжала отдавать указания: - И ты, Витя, не сиди, дуй следом за сестрой, принеси нам напитки и бокалы. Ирочка, ты тоже заканчивай с посудой, и пойдем со мной. Надо салатики заправить и скоро жаркое разогреется, - добавила она и, в свою очередь, вышла из комнаты. Когда, наконец, посуда была расставлена на столе, Ирина взяла поднос и не спеша отправилась вслед за остальными. Оставшись в полном одиночестве, Николай наконец-то смог себе позволить вдоволь наиграться пультом. Наконец, устав скакать по показывающим одну ерунду каналам, он последний раз щёлкнул пультом и выключил телевизор. Минут через пятнадцать блюда были расставлены и всё уселись на свои места. Стол был не слишком изысканным, но обильным. Встречая друзей, хозяева не жадничали, тем более что по своему финансовому положению они вполне могли позволить себе это маленькое удовольствие. Кушали неторопливо, перемежая степенное потребление пищи беседой.
   Когда все уже вдоволь наговорились и насытились, Аркадий взял из серванта отдельно лежавший диск и, подключив DVD, включил какую-то плавную, похожую на всем известный вальс, музыку.
   -Ты, надеюсь, не будешь возражать, если мы с твоей супругой потанцуем? - невинно поинтересовался он у слегка разомлевшего от плотного перекуса Николая.
   -Да потанцуйте, - отмахнулся Николай, чувствуя, как в душе неожиданно закипает глупая, беспочвенная ревность, желающая, что бы Ирина отказалась от танца. Но та не отказалась, а пошла танцевать, весело кружа вальс в узком пространстве комнаты. "А чёрт с ней! Вот уеду в командировку, будет знать"! - с досадой подумал Николай, едва не скрежеща зубами от злости, и что бы хоть как-то отвлечься, принялся дожевывать не слишком удавшееся жаркое...
  
   Илья.
   Снова зарядил дождь. Стоявшая целую неделю сухая, хоть и слегка морозная, погода внезапно закончилась. За один день теплый южный ветер натащил эскадру сизых облаков и соткал из них не по-весеннему темные дождевые тучи. С утра дождик едва капал, но уже к обеду разошёлся в полноценный, если и не сказать ливень, то уж наверняка сильный ливневый дождь. Вымокшие как мыши разведчики, отплевываясь от попадающих в рот капель, поспешной рысцой трусили к заброшенным посреди полигона огромным бетонным ангарам, оставшимся еще со времён советского массового строительства.
   Собственно, в самом ангаре было не намного теплее: намороженные за зиму арочные стены, ещё не успевшие отогреться под лучами не слишком баловавшего в этот год весеннего солнца, холодили не хуже иного морозильника; но зато гораздо суше, и можно было развести костёр.
   Шедший впереди группы лейтенант не сильно удивился, увидев в ангаре почти полностью собравшуюся первую роту. Похоже, они сидели тут давно. Уже вовсю пылали костры, согревая столпившихся вокруг них бойцов. Илья огляделся: чуть в стороне у отдельного костерка на двух толстых, специально притащенных, брёвнах сидели три из четырёх имевшихся в наличии группника. Не было только Ивана, но автоматов, прислоненных к краю бревна, стояло четыре, значит и Крюков отирался где-то поблизости. Лейтенант довольно улыбнулся, значит, будет с кем поделиться своими душевными проблемами.
   -Привет дружественной второй роте! Милости прошу к нашему шалашу! - капитан Алферов показал рукой в сторону свободного бревна.
   -Вы давно здесь? - присаживаясь поближе к теплому пламени костра, спросил стучащий зубами Котов.
   -Давно здесь сидим, - тоном аксакалов из кинофильма "Белое солнце пустыни" протянул усмехнувшийся вопросу Сергей.
   -Зам не прибегал? - осторожно поинтересовался Илья, имея в виду зама по боевой подготовке.
   -Он что, дурак в такую погоду по лесу шастать? Это он в хороший денёк может пробежаться и посмотреть кто чем занимается, а в такую сырость его и силой не заставишь. Хотя кто знает...
   -А куда Иван делся? - Илья, близоруко прищурившись, посмотрел вокруг в поисках своего друга.
   -Да вон он в углу по телефону с кем-то тренькает. Слушай, Илюх, а как ты медкомиссию с таким зрением прошёл?
   Котов только усмехнулся.
   -Я линзы одел, никто и не заметил. На таблице я всё видел, а в глаза мне никто не глянул. Нас много было, врачи торопились, одним словом повезло, а потом уже поздно было...
   -Ну, ты и даешь! А на Б/З как ходить будешь?
   -В линзах.
   -Ну-ну, - Сергей с сомнением покачал головой, но спорить не стал. А Илья, поднявшись с бревна, пошел в сторону всё еще разговаривающего по телефону Крюкова. Ему не терпелось высказаться о наболевшем.
  
   ...Вань, я, наверное, на ней женюсь, вот приеду из командировки и женюсь, - походив вокруг да около, Котов всё же решился сказать Ивану то, ради чего он весь этот разговор и затеял.
   -Ты что, совсем того? - Крюков выразительно покрутил пальцем у виска. - Ты что, не помнишь, где мы их сняли?
   -Да что ты заладил: сняли, сняли... Можно подумать, в "Вечерний город" порядочные девчонки не ходят!
   -Ага, ходят, как же, только в основном раком на хрен.
   -Да иди ты знаешь куда, на хутор бабочек ловить! - Илья вовсе не обиделся на слова Ивана. Он уже давно просчитал все его возражения. - Ваньк, ты пойми, она хорошая девчонка. Да если хочешь знать, в этом кабаке первый раз и была.
   -Ага, и её подруга тоже...
   -Да причём здесь её подруга! Она что, за всех отвечать должна?
   -А твоя Элла, значит, девочка?
   -Причём здесь это? Вань, ты не понимаешь, а она ведь даже поцеловать себя в первый день не разрешила. Понял?
   -О-о-о, - Иван, с глубокомысленным видом покачал головой.
   -Что О? Я раздел-то её только через неделю!
   -И не дала?
   -Ну почему... на восьмой день. Но ты не думай, у неё только один парень до меня был. Она... в общем... да что тебе рассказывать, - Котов обижено махнул рукой.
   -Да ладно, - примирительно толкнув друга в плечо, Иван сунул до сих пор разложенный телефон в карман и посмотрел в сторону призывно пылающего костра. - Не нервничай, Илюха! Это твои проблемы. Я, со своей стороны, тебя предупредил, а ты как знаешь. По мне можешь любую хоть на панели взять и жениться. Мне-то что? Это тебе потом расхлебывать. Но тут, - Крюков глубокомысленно поднял вверх палец, - ведь не угадаешь. Она и с панели может оказаться отличной супругой лучше прочих.
   -Иван, она не такая... - Илье ужасно хотелось убедить своего друга в порядочности Эллы, может быть потому, что ещё и сам не мог в это до конца поверить, а ему хотелось, ужасно хотелось, что бы это было именно так, что бы его девушка оказалась самой чистой, самой непорочной, самой... Он не мог придумать какой именно, хотя самой лучшей она для него уже была...
   -Илья, может быть я и не прав, - словно извиняясь, Иван развёл руками. - В жизни бывает всякое. - Он замолчал и, слегка прихрамывая на подвернутую о пенёк ногу, побрел в сторону всё сильнее разгорающегося пламени. "Бывает-то всякое", - думал Крюков, усаживаясь поудобнее на шероховатое, уже нагревшееся от жара бревно, - но чтобы в "Вечерний город" забрела порядочная девушка... хм... это вообще чудо из чудес. Телки туда заходят только для того что бы сняться" Но дальше разубеждать своего друга, спорить с ним больше не хотелось. К тому же ему действительно было по барабану, на ком тот собирается жениться...
  
   Степан.
   Он позвонил ей с самого утра.
   -Ты придёшь меня проводить? - спросил он, заранее зная ответ. Зоя их отношения предпочитала не афишировать. Тем приятнее было от неё услышать.
   -Приду.
   -К нам в часть? - он действительно был удивлен, если не сказать больше.
   -Ты меня встретишь? - в её голосе послышалась легко угадываемая грусть.
   -Конечно да, - радостно откликнулся Степан, а в груди, наоборот, что-то противно защемило.
   -Во сколько вы уезжаете?
   -В девять. - Может к черту командировку? Сколько можно мотаться туда- сюда? Осесть на одном месте, бросить армию, остепениться...
   -Я приду к восьми.
   -Я буду ждать. Приходи, - "ладно, ещё разок съезжу и тогда всё, баста, прощай оружие"...
   -Приду.
   -До свидания, - к горлу подступил комок.
   -До свидания. - Она повесила трубку. Будто капля летней росы на потянувшемся к солнцу цветке по её щеке скользнула маленькая дрожащая слезинка.
   "Может это любовь?" - Степан с трудом проглотил этот самый подступивший к горлу комок. - "А может всё же просто привычка?" - он положил на место телефонную трубку. Комок подступил снова. А за окном, пробившись сквозь оковы сизых облаков, на минуту выглянуло солнце.
  
   Николай.
   -Я уезжаю в командировку, - как бы между прочим сообщил Николай, но за столом разом смолкли все разговоры.
   -Куда? - тихо спросила Ирина, хотя, ответ она уже знала.
   -На юг, - просто пояснил он, продолжая, как ни в чём не бывало, уминать размазанную по тарелке картошку. Его голос остался до безобразия равнодушным, но на самом деле, когда он это произносил, на глазах наворачивались слезы.
   -В Чечню? - на всякий случай уточнила она. Он едва заметно кивнул и, виновато опустив голову, произнёс.
   -Завтра.
   Дети, уже давно прекратив дурашливую перебранку и вслушивавшиеся в разговор родителей, окончательно притихли. Виктор, насупившись, изучал собственную вилку, Светланка, вытаращившись на папку своими голубыми глазками, была готова разреветься. Николай понял, что нужно что-то делать.
   -Всё нормально! - нарочито бодрым голосом сказал он и, протянув руку через стол, подтащил к себе поближе стоявшую там салатницу. - Каких-то пару-тройку месяцев, и ещё к лету я дома. Денег получу кучу, на море съездим. Накупим всего. Нам ведь вон сколько надо купить. Да не сидите вы словно в воду опущенные, всё нормально. Немножко потерпим... как-нибудь... полгода пробегут - и не заметим. Всё, приободрились. Уезжать только завтра, а сейчас давайте ешьте, и нос выше, а то совсем скисли... Хоть от меня чуток отдохнёте... И не скучать!
   Он хотел сказать что-то ещё, но видя, что его старания пропадают втуне, замолчал, и уже молча доев, встал из-за стола и принялся собираться в дорогу. За всё время сборов и позже, когда они уже мирно сидели перед телевизором, никто ни разу даже и не заикнулся о его поездке. Говорили о чем угодно, старательно избегая смотреть друг другу в глаза и не подавая виду, что всем тошно. В довершение всего, Николай и Ирина поссорились. Началось всё из-за какого-то пустяка, но спать они легли спина к спине, старательно избегая прикасаться друг к другу.
   "Может и к лучшему?" - пытаясь заснуть, думал Николай. Но сон не шёл. Он повернулся, стараясь улечься поудобнее, и нечаянно коснулся плечом Ирины. Та что-то сказала, но то ли слишком тихо, то ли это было сказано во сне, во всяком случае столь невнятно, что Николай ничего не разобрал. Но, тем не менее, повернувшись в её сторону, коснулся пальцами руки её плеча и осторожно потянул на себя. Она не отстранилась, и легонько вздохнув легла на его плечо. Так они и уснули, обнявшись, но по-прежнему сердитые друг на друга, никак не желающие забыть мнимую обиду.
  
   Николай
   Трам-пам, пампам, трам, пара-папа - весело наигрывал оркестр бравую музыку "Прощания славянки". Немногочисленные женщины, провожающие отъезжающих мужей, изо всех сил прятали выступающие слезы. Жены Ващенко не было. С семьей он простился ещё на квартире и теперь, сидя в отъезжающем автобусе, всеми силами желал увидеть хоть одним глазком лица родных, горячо любимых людей, помахать им рукой, что бы потом, спрятавшись за личиной пустого равнодушия, накрыв лицо шапкой и, притворившись что спит, глотать текущие по лицу слезы, растирать их по горящему лицу, проклиная несправедливость, неправильность окружающего мира. Видя прощающиеся семьи, пытаясь унять тоскливо ноющее в груди сердце, он заново переживал события минувшего дня, жалея, что так много несказанно из того, что надо было сказать, того, что так жаждало сказать его сердце, и понимая, что высказать всё это он все равно был не в состоянии. У него просто бы не хватило сил выдержать всю боль этих признаний.
   Собственно весь день они всей семьей усиленно делали вид, что ничего не происходит, ибо и Николай, и Ирина, и дети понимали: стоит им завести разговор о его убытии, слез не удастся избежать никому. Поэтому они старательно избегали разговоров на эту тему и лишь изредка украдкой от остальных поглядывая на часы. Когда же наступило время Ч, Николай молча встал, так же молча оделся, едва сдерживая подступающие слезы, поцеловал совсем скуксившихся детей и понуро глядящую на него супругу, подхватил свой огромный рюкзак и уже не в силах выдержать боль расставания вышел, а точнее, выскочил из квартиры на тускло освещенную лестничную площадку. Глубоко вздохнув, смахнув рукой все же собравшуюся в уголке глаза слезинку, он решительно закинул за плечи свой рюкзак и поспешил на автобусную остановку...
   И вот зелёные автобусы, набитые уезжающими солдатами, медленно тронулись с места и, гудя клаксонами, покатили в сторону второго КПП, уже спешно распахнувшего свои двери... Очередной отряд убывал в очередную чеченскую командировку.
  
   Илья.
   Радость, смятение, боль предстоящей разлуки, страх перед неизвестностью и чудная, странная гордость едущего на войну человека смешались в душе лейтенанта в невообразимый коктейль, выплеснувшийся в его кровь потоками адреналина, заставившего дрожать его тело и будоражившего его мысли. Он последний раз помахал рукой торопливо бегущей за автобусом девушке. И когда её фигурка осталась где-то далеко позади, закрыл глаза. Под шуршание колес он погрузился в свои мысли и отрешился от происходящего.
   ...Ему едва удалось отпроситься с полигона, семейных отпустили ещё с утра, а ему пришлось долго упрашивать ротного, а потом и командира батальона. Наконец комбат сдался. На встречу с ней он летел как на крыльях. Всё дальнейшее было похоже на величайший сон, но это был его сон, и он ни с кем не хотел им делиться...
  
   Алферов.
   Буднично простившись с супругой, Сергей влез в автобус и, сев на угловое заднее сидение, попробовал прикорнуть. Не спалось. Он то и дело открывал глаза и нет-нет да и бросал взгляд на силуэт сидевшей чуть впереди Натахи. Наташа, Натаха, Наталия Петровна Синичкина совсем недавно была назначена на должность начальника секретной части, получила звание прапорщика и вот теперь вместе с его отрядом ехала в спецкомандировку. В очередной раз открыв глаза и пристально всмотревшись в затылок ехавшей впереди женщины, Сергей неожиданно понял, что не испытывает к ней никаких чувств. Одно бескрайнее равнодушие, пустоту, привнесённую пространством и временем. И поняв это, он улыбнулся и незаметно для себя уснул. Прошлое, как ему и положено, осталось в прошлом...
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 3.63*14  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019