Okopka.ru Окопная проза
Алабин Лев Николаевич
Слава

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 9.20*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поиски могилы героя Донбасса
  Я живу без телевизора, радио, интернета и без газет. Слушаю птиц и шелест листвы. Хочу разгрузить мозг от информации, но информацию все равно приходит из самых неожиданных источников.
  Магазин, в который я хожу, на перекрестке дорог: одна в Мальцы, другая в Новый Быт, третья в Старый Спас и ответвление идет в "Русь" МИД, за стальные ворота без калитки, куда пеших не пускают.
  В магазине две продавщицы из райцентра рассказывают новости, говорят, так же, что трех контрактников привезли, убили на войне. Все с Нового Быта. Похоронили в Старом Спасе. На новом участке кладбища.
  Новый Быт. Небольшой поселок, население две тысячи человек. И три молодых парня убиты. Сколько же по России? Если посчитать в пропорции, ужаснешься.
  Конечно, народная молва лучше газет все знает, но не всему верить надо. Кто-то верит только телевизору, кто-то ничему не верит. Что выбрать за правду? А я выберу собственные изыскания. Решил найти могилы наших воинов.
  Пока тут живу, хожу по улицам разных Садовых товариществ. Иначе никуда не пройти, ни в церковь, ни в магазин, ни к реке. Сплошные коттеджи, на многие километры. Роскошь поражает. Версали, Виндзоры, одна улица называется - Швейцария, а может быть, это название целого квартала. Здесь все с особым размахом, изыском устроено. Лужайки, гаражи, ворота автоматические, идеально подстриженные кусты, скульптуры, завезенные из советских скверов. Девушка с веслом и парень с собакой. Многотонные.
  Я думаю, что, явно не их детей привезли в гробах. Их дети, как и они сами, получили прозвище "поуехавшие". То наводнили страну "понаехавшие", а теперь появились и "поуехавшие". Их бессчетно, их больше тех, кто готов Родину отстаивать. Режут "русню", а что же думают в коттеджах? Что думают в виллах? Что думают "поуехавшие"? Отказываются от своей Родины? Кому Россию оставляют?
  Спрашиваю у Николая, знакомого рабочего, он косит траву на участках, по обочинам. Он подтверждает, что трех военных похоронили в Старом Спасе на кладбище. Николай при встрече, всегда предупреждает меня о своих визитах, чтобы, вроде бы не беспокоить, завтра заберет с участка лестницу, цемент из сарайчика, наберет песка и гравия из кучи у забора. И прибавляет обязательно: "Я рано приеду, не побеспокою, а вы отдыхайте". В голосе слышится некоторое пренебрежение, превосходство трудящегося над "отдыхающими". Но я вот, отдохнул и еще до того, как слышу машину Николая, многое написал, потому что ангел хранитель будит меня и зовет на мое дело, мою работу никто не сделает за меня.
  Еду в автобусе, разговорились с соседом, он рассказывает, как его в рабство взяли. Оказывается, в рабство можно и тут угодить, в Чеховском районе. Случай такой: договорился с какими-то людьми, у них ООО, насчет работы. Работу делал исправно. Составлял лекарственные составы по народным рецептам из трав. А за работу не платили. Конечно, это не совсем рабство, просто обманули. Хлопнул калиткой, и ушел без денег. Спросил у него насчет могил наших воинов, убитых на Донбассе. Человек много переживший, пострадавший от жуликов, всегда чуток к чужому горю. Но ничего об этом не знает.
  Спрашивал по дороге у многих. Никто ничего не знает. На мосту через Лопасню спросил у женщины, она посоветовала обратиться к священнику в церкви. Дельный совет. Он же и отпевал, наверное. [] церковь Преображения на погосте Старый Спас
  Мой путь на погост Старый Спас, за реку, там старинное сельское кладбище. Здесь можно найти даже могилы 18 века, тогда на могилу ставили белокаменные гробницы, легко отличить. В советское время остановка называлась "хутор Старый Спас". Потому что погост был закрыт. Тут хоронили крайне редко, дороги не было. Я здесь служил 45 лет назад пономарем скрывался от КГБ, и знаю не понаслышке. Старинный мост был разрушен. Покрытие сорвали, чтобы не ходили в церковь, оставались только несущие балки. Прихожане переходили по жердочкам, со слегами. Зато церковь никогда не закрывалась, звонил колокол. Жили как на островке, посреди моря безбожия. Но ручеек людей никогда не пересыхал. Шли издалека. Уже в наше время сделали дорогу через садовое товарищество. Теперь можно легко проехать и вновь стали хоронить.
  Захожу на кладбище, спрашиваю у людей, благоустраивающих могилки родственников. Но никто не знает о воинах. Может быть и не верен слух, что хоронят здесь тайком. Никто не знает, кого ни спроси. Поворачиваюсь и ухожу ни с чем. Одна женщина кричит вслед: "Это наши герои". Действительно, я же не говорю для чего ищу, может быть, для чего-то плохого. Останавливаюсь и неожиданно изрекаю: "Эти воины - наша слава!" Расстаемся довольные друг другом. Иду по жаре, по пыльной дороге, совсем уже потерянно.
  Как мы разобщены, ничего не знаем даже о соседях. Даже о соседних с нами могилках. И если будут нас бить по отдельности, защищать никто не придет пока сами не объединимся. Зато спроси, что вчера показывали в сериале, или сколько мужей было у какой-то безголосой певицы, беспонтовой балерины, или какого цвета у нее трусики - все расскажут. Всем это известно и очень интересно. А не отправить ли на Донбасс, Родину защищать, русский мир защищать, руководителей телевидения? Может быть образумятся? Поймут, что надо нам показывать, о чем говорить?
  Вхожу в полумрак церковный, неожиданно попадаю на акафист святому великомученику Георгию Победоносцу. Чувствую, как я устал, не могу стоять, но с каждым икосом акафиста усталость пропадает. Из акафиста слышу всю историю этого мученика, повесть о его непоколебимом мужестве, с которым он перенес все невероятные пытки. Невесть откуда вливаются в меня новые силы, и я прямо клянусь кому-то найти могилы наших воинов, наших Победоносцев.
  В этой церкви придел Георгию Победоносцу, частица его мощей. Тут и служит акафист настоятель храма. Нас четверо молящихся. Осматриваю придел и вижу, что у каждой иконы подвязана Георгиевская ленточка. Вот же она откуда, эта ленточка, так ненавистная супостатам. Я раньше думал, ну, какая глупость воевать с какой-то ленточкой. Но это не простая ленточка, это символ Победы, символ непобедимого воинства русского, символ святого Великомученика и Победоносца Георгия, лучик его Славы. И тот, кто топчет ленточку, тот воюет не с нами, а со святым Победоносцем Георгием. Это уже совсем иная война.
  "Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое. Победы на сопротивныя даруя, сохраняя Крестом Твоим жительство."
  После акафиста подхожу к священнику и жалуюсь ему как несправедливо поступают с нашими воинами, они наша Слава, а слава достается каким-то поп-дивам с голубого экрана. Надо о героях, жизнь за нас положивших на поле брани знать, о них говорить, они самые важные сейчас. Без них Россия ничто. Надо чтобы на их могилах устраивали торжественные собрания, произносили речи, принимали присягу, клялись в верности Родине.
  И священник, отец Давид, неожиданно кротко отвечает: "Вот и напишите о об этом!"
  - Ну, кто же напечатает. Потери секретны. Об этом ничего не говорят.
  - Попробуйте.
  Благословляет меня и скрывается в алтаре. Я стою, как громом пораженный. Конечно, надо писать, о чем же еще? Теперь я это воспринимаю не просто, как благословение, а как задание, от церкви, как послушание от монастыря. Как веление от святого Георгия Победоносца. []
  И хотя солнце печет по-прежнему, сил теперь у меня безмерно. Словно сам Георгий Победоносец дал мне своего белого коня с иконы. И я мчусь на кладбище. О, это не то, привычное кладбище для москвичей. Это тенистый лес. И деревья попадаются столетние. Тут участки раскинулись привольно, могилы не жмутся друг ко другу.
  И первая могила, которая мне попадается на пути и есть могила убиенного воина.
  Сорокин Станислав Вячеславович. 8.12.1994 - 02.03.2022 - читаю на табличке. (Двадцать восемь лет.) Судя по дате смерти, по венкам, убит во время спецоперации на Донбассе. Недолго он провоевал. Всего одиннадцать дней.
  На кресте могильном, на фотографии, всюду отблески кроваво-красного. Откуда они, не понимаю. Невероятная могила, впечатляющая. По всей видимости, это рефлексы от венка с красными цветами. На фото совсем молодое лицо, стриженая голова, хб, под ним тельняшка. Вроде ВДВ, на погоне одна полосочка - сержант. Какой скорбью веет от этой могилы. На фотографии какие-то потеки, кажется, что и она ранена.
  . Нельзя воевать одним мизинцем даже с лилипутами.
  Изучаю надписи на лентах. Венок от Министерства обороны РФ, от администрации города Чехова, от губернатора Тульской области. (это вводит меня в некоторое замешательство).
  От супруги и детей. "Защитнику родины". И, наконец, "От командования и личного состава 106 Гв. ВДД." - вот, значит, в составе каких войск он воевал. 106 Гвардейская Воздушно-десантная дивизия. []
  А если написать об этом, опубликовать, наверное, могут быть и претензии, и санкции. А то и дело возбудят, посадят. Но я бы применил санкции к тем, кто скрывает героев войны. О наших героях все должны знать, их имена должны греметь повсюду. Люди должны почувствовать, кто реальные их защитники, наши воины, от них слава. Наши воины в славе. Славу нельзя скрывать. Она должна сиять, святить, торжествовать, греметь, идти впереди, звать к победе. Слава озаряет, у нее есть лучи, но не те, мертвенные, бледные лучи телевизионных экранов, наша слава ярче солнца. Это духовная Слава, Слава Победоносцев. Вспоминается сразу Евгений Родионов, воин, проявивший мужество на Чеченской войне, а теперь иконы с его изображением висят в некоторых церквях. Народ его восславил, не средства массовой информации. Известными теперь становятся люди с бесславными поступками. А Слава остается в безвестности. А надо чтобы было наоборот. []
  Вспоминаются могилы воров в законе. В Давидовой пустыни, недалеко отсюда, целое мемориальное захоронение.
  Пока я предавался этим горестным мыслям, фотографировал ленты, расправлял их, не заметил, как ко мне подошла женщина, у которой я спрашивал о могиле.
  - Мой сосед, - сказала она.
  Бывает такое, то целыми днями спрашиваешь, ищешь, и бесполезно, а тут сами нужные люди находят тебя. Конечно, после молебна Георгию Победоносцу, да благословения настоятеля, всё в помощь. Редкостная удача. И мы разговорились, я начал расспрашивать.
  И вот что оказалось, она соседка тещи Станислава, на дочери которой он женился и короткое время жил в их доме, а потом уехал в Тамбов, и они с семьей жили там. Вот почему венок от губернатора Тамбовской области. Из Тамбова он и призывался. Ну, а похоронен по месту рождения, в Новом Быту. После него осталось двое детей, что, конечно, не может не служить хоть маленьким, но утешением.
  - Ну, а какой он был? - задаю самый важный вопрос.
  - Да, мы и виделись мало. Он все на службе. Жена у него замечательная, с малых лет знаю.
  - Ну, наверное, хулиган, если в военные пошел, как проявлял себя? Пил?
  - Наверняка проявлял, - отвечает она, - только на службе. Здесь ему нечего было себя проявлять. Здесь только хулиганы проявляют себя, и воры в законе. Вот они проявляют. А он служил. И проявил себя как защитник отечества.
  Такой я получил отлуп за дурацкий вопрос.
  Когда мы научимся уважать своих героев, когда, наконец, Слава их дойдет до нас и осенит, покроет своими лучами? Сколько жертв было принесено в войне в Афганистане. Именно оттуда пришло к нам ужасное слово "груз 200". Но это не груз. Это свет. Привозили без огласки, тайно, в цинковых, запаянных гробах. Вот и бесславно проиграли войну. А следом и державу потеряли. Нельзя, чтобы это повторилось. Если воевать, то всей страной, всем народом, каждым биением сердца. Не скроешься от войны за высокими заборами вилл, коттеджей. А тем более, за границей.
   +++
  Когда я учился во втором классе, родители на всё лето сбагрили меня в пионерлагерь "Орлёнок" на реке Красная Пахра. У нас была жесткая дисциплина. Подъем в 8 утра, зарядка, линейка, построение, перекличка, потом уборка территории, завтрак, и всё строем. Перед обедом нас водили в лес. Тут уже можно было побегать, покричать, и не особо слушаться, тем более что наша пионервожатая сама отпускала нас побегать и назначала встречу у какой-нибудь внушительного размера сосны или березы, кажется, это был одиноко стоящий дуб. И мы носились туда и сюда по полянам и чащам, а потом опять собирались вместе и нас пересчитывали по головам.
  Но однажды наша вожатая сказала, что мы пойдем на могилу неизвестного солдата, похороненного в лесу. Мы как-то присмирели, и она добавила, что мы уже взрослые и она надеется на нас, что мы будем вести себя примерно, слушаться, идти строем, чтобы не потеряться, не разбегаться, потому что путь предстоит долгий, и если потеряемся, то обратный путь сами не сможем найти. Мы со всей серьёзностью отнеслись к ее словам, молчали и не перебивали. Она построила нас парами, и мы пошли. Как я сейчас понимаю, этот поход она устроила на свой страх и риск, потому что идти надо было больше часа. Хорошо помню, как быстро, сосредоточенно мы шли и как устали в конце.
  Мы шли совершенно глухими, безлюдными местами. По пути нам никто не встречался. Если на поляне, на которой нас отпускали побегать, мы постоянно встречали детей из других отрядов, у каждого отряда было свое место и стоило отойти немного в сторону от сигнального дуба, как ты оказывался на территории другого отряда, то здесь мы поняли, что вокруг никого, а лес густой и неприветливый. Мы шли и шли, пионервожатая откуда-то знала дорогу, хотя, иногда останавливалась, а иногда убегала вперед, чтобы разведать путь, а нам велела ее ждать. И вот, наконец, мы ступили на очень набитую тропу и вошли в глубь чащи. Могила была видна издалека. Она была совсем маленькая, обложенная увядшими луговыми цветами. И, что самое главное, на ней стоял крест - невероятный символ для того времени. И еще красная звезда. То есть это была самая что ни на есть народная могила. Народная память и народные символы.
  Пионервожатая собрала нас в кружок, мы постояли молча. А потом она нам стала рассказывать, что убитого красноармейца нашли мирные жители и похоронили на этом месте. О нем ничего неизвестно. Возможно, что он бежал из плена, выходил из окружения, а может быть, это был сбитый летчик. Последняя версия мне больше всего понравилась и поэтому запомнилась. И тут, внимание, она взяла с нас слово никому не рассказывать о нашем походе, пусть он останется в тайне пока. До поры, до времени. И еще, самое главное, она взяла с нас обещание. Обещание никогда не забывать о подвиге наших отцов, отстоявших нашу родину. И мы на могиле неизвестного солдата все хором пообещали не забывать.
  Мы пообещали никогда не забывать эту могилку и всегда отстаивать, и защищать этот лес, скрывавший павшего героя, и эту тропинку, ведущую к нему, и нашу полянку, и наш дуб, и наш лагерь "Орлёнок". И я не могу это обещание, сделанное летом 1962 года вдруг забыть и не писать о могиле защитника нашей Родины, похороненного с воинскими почестями в тени сельского кладбища с дивным названием Старый Спас. Не рассказывать о ней, не звать на нее торжественные построения, и вновь не клясться на этой могиле, не давать обещания, не произносить от всего сердца торжественные речи и слова.
  Слава героям!
  А те, кто не давал клятвы, кто не сохранил обещаний, могут разбегаться от дуба на все четыре стороны. Пусть теряются в глухих буреломах, пусть живут с дикими зверями. Предателям позор. Только героям Слава и аминь во веки веков.
  Пусть ведут нас Победоносцы, а не поп-звезды; герои, а не иуды.
  Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Так начинается в церкви молебен. Вот этот божественный ореол Славы несут наши герои. И покрывают нас нетленным покровом славы своих подвигов, своей беззаветности.
  И Георгиевские ленточки - знамения Победоносцев никому не дадим затоптать.
  Однажды утром, за час до побудки, я видел в окно нашу пионервожатую, возвращающуюся в корпус в сопровождении какого-то парня. Они целовались, и потом пионервожатая пошла в свою комнату. Она не спала всю ночь, как я понимаю. И было ей на самом деле, не больше 18 лет. Вот такая у нас была боевая во всех смыслах пионервожатая, молодая нарушительница всех режимов.
  Она приобщила нас к тайне. И взяла с нас клятву. Две совершенно несовместимые вещи. С одной стороны, хранить тайну могилы. С другой стороны, никогда не забывать о ней. Так и сделаем. И пусть могила новопреставленного воина Станислава хранится в тайне, но мы, все, кто уже посвящен в тайну лесной могилы сельского кладбища, никогда не забудем об этом.
  Я хотел бы познакомиться с мамой Станислава Вячеславовича Сорокина. Поговорить с ней, расспросить о сыне. Вообще, это неправильно, когда дети умирают раньше родителей. Познакомиться с женой, детьми, отцом.
  Наверняка они самые обычные люди и ничего особенного не расскажут. Так это и хорошо. Подвиг у нас обычное дело. Были бы они необычными, особенными, представителями каких-то династий... Но нет, это самое обычное дело, пойти и отдать свою жизнь. А ведь мог он и не отправиться на войну. Это дело добровольное. Мог и вообще расторгнуть контракт. Никто бы ничего не сказал. Нет, собрался, пошел, и жизнь отдал не торгуясь. А сколько бы мог выторговать за жизнь? Думаю, ничего. Так и Георгий Победоносец ничего не получил за свои подвиги, кроме вечной, немеркнущей Славы.
  Разве славу можно купить за деньги? Как это смешно сопоставить: деньги и слава. Ещё смешнее сравнение: деньги и любовь. Влюблённые богаче всех. Имеющий славу, имеет - всё. Как же это не выгодно - иметь денежный горизонт. Очень низкий и бесславный полет.
  "Я создан для песни, как камень для Пресни, как Гектор для Трои, как смерть для героя" - писал в безвестности умерший поэт Леонид Губанов, не напечатали при жизни ни строчки и сгорел в 37 лет. "Спите родимые братья в свете нетленных зарниц" - писал другой поэт, которого изучают в школе. У нас много героев, всюду, на каждом месте должны быть свои Победоносцы.
  Конечно, мои поиски на этом не закончились, я помнил о трех захоронениях, о которых мне говорили, и на новом кладбище, где еще нет такого густого леса, покрывающего старое кладбище, я нашел еще две могилы военных. На одной фотографии был изображен моряк, в бескозырке, с ленточками, тельняшке, на второй бравый водитель бронемашины. Но они никак не подходили под участников боевых действий, хотя и умерли в марте этого года. По возрасту не подходили. Одному было 50 лет, другому 60. И венков от властей, от Министерства Обороны, от воинских соединений, на них нет. Так что слух о трех военных, захороненных в Старом Спасе, оказался верным, но из трех только один погиб при исполнении боевого задания на Донбассе. Слух верен, и я его подтвердил, но и опроверг одновременно.
  Теперь сюда проведена хорошая дорога. Можно проехать на машине, а у кого нет машины, на автобусе до остановки Старый Спас, а потом через мостик, через поле, мимо кладбища в старинную Преображенскую церковь на Погосте, в которой удивительный придел нашего русского святого Егория, великомученика Георгия Победоносца. Защитника обидимых и гонимых за веру православную.
  На еще не осевшей могилке Станислава Вячеславовича - отблеск Славы - развевается маленькая Георгиевская ленточка на венке. И не случайно у него такое имя, чисто славянское, Стани-Слав - Стань Слава, Стани, Восстани Слава, Святи Слава, и у отца подобное: Вяче-Слав, - имя Вечной Славы, Вящей Славы, Невечерней Славы, Незаходимой Славы, Славы Великомученика и Победоносца.
  Пусть бегут, и теряются потерявшие ориентиры. Забывшие своих пионервожатых.
  Наша была черненькая, равного нам роста, с короткой стрижкой. И наверное, с первого взгляда постороннему человеку трудно было отличить ее от нас. Вожатую от водимых.
  Каждое утро в 8 часов, на флагштоке поднимался флаг нашей родины и от каждого отряда, по очереди, выделялись трое, отдававшие честь флагу, согнутую в локте руку они держали немного выше головы и смотрели вверх, как за веревочку поднимается флаг. Трубил горн, бил дробь барабан... Построение завершалось, и мы поотрядно разворачивались в сторону трапезной.
  +++
  На Валааме я побывал в Смоленском скиту. Здесь главнокомандующий русскими войсками в Первой мировой Великий князь Николай Николаевич, решил устроить неусыпающую псалтырь по убиенным воинам. Чтобы псалтырь читали четыре схимонаха по шесть часов каждый и поминали имена убиенных воинов. Списки сюда должны были доставляться ежедневно. Но не удалось этого сделать. Не нашлось по всей Руси четырех схимонахов, в силе, способных стоять и читать псалтырь. Даже не верится, но не нашлось. И сама монашеская братия сильно поредела, даже ежедневные службы некому было править, всех забирали в армию. Но не образовывали из монахов "черную сотню" какая была в армии Дмитрия Донского, разоблачали и одевали в общевойсковую форму. А зря, думаю. Монахи растворялись в общей массе и терялись.
  И сейчас никто не молится о воинстве на Донбассе. И это сознавать ужасно. Словно ничего особенного не происходит. А вот в нашем приходе на погосте Старый Спас мы молились о всех, убиенных на Донбассе. Без имен, конечно, негде взять, все равно молились на панихиде после литургии. "Имена их, Господи, веси". Господь знает все имена.
  А как хорошо было бы устроить неусыпающую псалтырь в храме Христа Спасителя. Чтобы все, кто хотел могли читать, круглосуточно. Общенародное моление. Это было бы важное дело. А то построили огромного монстра - храм Вооруженных сил, в который невозможно добраться, и стоит он без народа, без моления, без пения. Зачем он? А вот в самом маленьком храме, на самом заброшенном погосте Старый Спас, безногие старушки, молятся, и услышите их молитву.
  
  Нам казалось, что мы боремся с фашизмом, воюем с фашизмом, и теперь продолжаем воевать с фашизмом и, конечно, победа будет за нами, но оказалось, что мы воюем с сатанизмом. Какой-то запредельной уже стадией фашизма. Мы указывали на свастику, на "волчий крюк", которые стали символами воинских соединений супостатов, на факельные шествия дивизий СС, Европа не замечала, Европа опять благословляла возрождение фашизма, но оказалось, что это только внешние символы, а на сокровенном теле, на коже, они выжигают Бафомета и перевернутый крест. Сатану, опять восставшего на Святой Крест нашего Спасителя, Победителя адских сил. На Старый и вечно новый Спас. Спас душ наших. И европейские державы, которые поддерживают эти силы, воистину сатанинские державы. Но не забудьте, что у меня в руках копье Георгия Победоносца и я скачу на его белом коне и не промахнусь и направлю духовное острие в самый клубок свившихся змей. Не бойтесь, за нами правда. С нами Победоносец. С нами Слава.
  Что такое фашизм? Это идеология человеконенавистничества. Запрещение под страхом смерти - вот его оружие. Запретить прежде всего русский язык, язык, победивший фашизм, запретить Святого Георгия Победоносца, запретить даже его цвет, его развивающиеся ленты. Запретить, удушить запретами и санкциями.
  В 2014 году в Одессе шли многотысячные митинги, масса народу скандировала "Одесса, скорее, гони Бандеру в шею", движение "Куликово поле" отражало настроение города. Выходили на митинги с большими плакатами "Одесса - русский город". Где сейчас все эти люди? Кто-то сожжен, кто-то репрессирован, остальные рассеяны. Записи этих митингов и шествий сохранились, их можно увидеть в интернете, на "ютуб" канале хотя бы.
  Запретить Чайковского, Достоевского, не пускать русских на соревнования, гастроли, концерты, в свои харчевни, потому что русским духом пахнет, и бегут в страхе ведьмы и всякая нечисть трепещет.
  Кто против нас? А все те же, все те же страны, воевавшие против нас на стороне фашизма. И это не удивительно. Мы их освободили ценою большой, драгоценной крови, даровали им свободу, проявили гуманность, а видимо напрасно, надо было уничтожить не только фашизм, но и сами эти государства, опять поднявшие свои вонючие, змеиные головы и объявившие "дранк нах остен".
  В трудную минуту, надо всем вернуться к верным ориентирам, к молодому дубу нашей юности, сплотиться, пересчитаться, сколько нас. Построиться и двинуться под звуки горна и барабана вперед. К Победе, нас всех ждет Слава.
  "Аз есть с вами и никтоже на вы"! - сказал Спаситель.
  "Иду на вы!" - сказал святой князь Александр Невский.
Оценка: 9.20*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019